"Франсуаза Саган. Потерянный профиль" - читать интересную книгу автора

- А у вас?
- У меня тоже, конечно.
- Конечно... это не ответ.
Он начинал меня раздражать. Может быть, это и не ответ, но у меня не
было другого. Все, что я мота сделать, это подробно описать свое детство,
отношения с разными людьми и свое мучительное супружество с Аланом. Больше
ничего я ему ответить не могла. И потом я его не знала! И не считала его ни
другом, ни поверенным. Мне показалось, что слишком долго не несут миндальное
пирожное.
- Я неделикатен, - сказал он голосом категоричным и почти
торжественным.
Я сделала слабый жест отрицания, посмотрела на свои руки - они
дрожали - и стала искать в сумке сигареты.
- Я всегда был неделикатным, - продолжал Юлиус А. Крам. - Впрочем, -
добавил он, - это у меня не от неделикатности, а от неловкости. Я хочу все о
вас знать. Я знаю, что для начала я должен был бы поговорить с вами о
каких-нибудь пустяках, о погоде, но это у меня не получается.
Я спросила себя, изменилось ли бы что-нибудь оттого, если бы мы
поговорили о погоде. Вдруг он мне и вправду показался неделикатным, грубым и
лишенным обаяния. Если у него нет малейшей искры воображения, чтобы
поддержать пустячный разговор, именно пустячный, он должен бы знать об этом
и не приглашать меня в эту дурацкую чайную. Мне захотелось уйти, оставить
его одного с его пирожными, и лишь страх перед тем, что ждет меня за этими
стенами, перед смятением, которое охватит меня, стоит лишь выйти на улицу,
перед тем, что приблизится мое возвращение в мой домашний ад, удержал меня.
"Погоди, это же человеческое существо, - сказала я себе, - можно попробовать
перекинуться несколькими фразами, а то ведь это ненормально...>
Действительно, я впервые ощущала перед кем-то такую заторможенность,
скованность и желание бежать. Естественно, я приписала все это состоянию
моих нервов, бессоннице последних ночей, отсутствию знания жизни. Короче
говоря, я сделала то, чего не следовало делать: приписала себе, а не Юлиусу
неудачу этих первых минут. Вообще, всю мою жизнь нечто вроде больной
совести, близкое к умственной дебильности, заставляло меня постоянно
чувствовать себя неизвестно в чем виноватой. Дошло до того, что я испытывала
вину перед Аланом. А теперь - перед Юлиусом А. Крамом. Держу пари, что если
бы приветливая официантка, неся миндальное пирожное, вдруг растянулась на
ковре, я бы подумала, что это из-за меня. Какая-то злость на самое себя и на
болезненный хаос, в который я превратила свою жизнь, поднималась ко мне.
- А вы, - спросила я сдержанно, - что вы делаете в жизни?
- Заключаю сделки, - ответил Юлиус А. Крам. - Точнее, я заключил много
сделок. Теперь я занят тем, что контролирую их. У меня машина, я в ней и
живу, а она возит меня из одной конторы в другую. Я контролирую и уезжаю.
- Весело, - заметила я. - А кроме этого? Вы женаты?
На мгновение он смутился, как будто я сказала что-то неприличное. А
вдруг я предполагаю узнать, холостяк ли он.
- Нет, - ответил он, - я не женат, но однажды чуть было не женился.
Он произнес эту фразу так торжественно, так высокопарно, что я
взглянула на него с любопытством.
- Дело расстроилось? - спросила я.
- Мы были не одного круга.