"Юрий Сафронов, Светлана Сафронова. Внуки наших внуков" - читать интересную книгу автора

Нарисуйте то, что у вас получится, на бумажке и приходите ко мне. Мы
сравним результаты". И протянул мне четыре листка миллиметровой бумаги.
"Вот на этих листках и нарисуйте, здесь уже масштаб указан, легче будет
сравнивать".
Взял я у него листки, попрощался и ушел. Вернулся к себе и сразу сел за
работу - хотелось раньше профессора результат получить. Вою теорию заново
проверил и начал считать. Арифмометр у знакомого студента взял. Тогда еще
другие счетные машины в диковинку были. Сижу считаю день, два, три, в
глазах от цифр рябить начало. Порой уже забывал всю физику явления, а
просто, как автомат, крутил ручку по заранее разработанной схеме до тех
пор, пока голова кругом не шла. Через полторы недели на трех листках
начертил свои теоретические кривые. Получились они совсем не такие, как я
ожидал до расчетов. Вот тут-то я и начал волноваться. Сажусь четвертую,
последнюю, кривую считать, а самого сомнения насчет первых трех одолевают.
Чувствую, что не могу дальше считать - волнуюсь, в простых вещах начинаю
путаться. Как вспомню нахмуренные брови профессора и его пристальный
взгляд, ну, думаю, опозорился...
Я помолчал. Передо мной в темноте кружился беспорядочный рой светящихся
мошек. Я махнул рукой - рукав скафандра усеяло множество ярких точек,
которые тут же погасли.
- Ну, а дальше-то что было? - спросила Елена Николаевна.
- А дальше я не выдержал. Как-то считал, считал, потом взял и позвонил
профессору на работу. Прошу его: "Хоть на словах скажите, как выглядят
ваши экспериментальные кривые?" Он засмеялся в трубку и говорит: "Ну, нет!
В научных опорах никаких поблажек быть не может. Завтра приходите ко мне и
все увидите. Захватите те бумажки, которые я вам дал". И повесил трубку.
Ночью я спал плохо. Мне мерещилось во сне, что какие-то двугорбые и и
трехгорбые кривые ползают по стенам и перепрыгивают со стола на стулья,
оттуда ко мне на кровать, обвиваются вокруг моей шеи, как змеи, и душат.
Рано утром я был уже у него. "Волнуетесь?" - спрашивает. Весь мой
петушиный задор как рукой сняло. "Волнуюсь..." Он говорит: "Кладите на
этот край стола свои теоретические кривые, а я на другой край свои
экспериментальные. Будем брать по одной и сравнивать". Все сотрудники его
лаборатории пришли смотреть, чем кончится наш необычный спор.
- Ну и как, совпали?
- Совпали. Все четыре. Совпали настолько, что он потом сам все мои
расчеты проверял, каждую цифру. А я с тех пор научился глубоко верить в
правильную теорию...
Наш командный пункт находился в одной из пещер в горе, расположенной
километрах в ста пятидесяти от стартовой площадки, с которой должна была
взлететь ракета. Установка атомного заряда в ракету, проверка взрывателей,
последний осмотр аппаратуры заняли не более часа.
Елена Николаевна велела наладить связь с Землей.
До Земли было так далеко, что радиоволны, излучаемые нашим
передатчиком, шли до нее больше двух минут. Странный это был разговор. На
Земле люди, переговариваясь по радио, не замечают того, что их разделяет
большое расстояние. За вопросом сразу следует ответ. А здесь мы задавали
вопрос, и он, уносимый радиоволнами, целых две минуты мчался к Земле,
преодолевая расстояние в сорок миллионов километров. Ответ поступал к нам
спустя еще две минуты. Так и шла наша беседа - с паузами в четыре минуты