"В.Сафонов. Дорога на простор." - читать интересную книгу автора

Дьяк дочитал.
- Любо ли вам, атаманы молодцы?
Круг молчал. Атаман выступил вперед:
- Что ж, мы царю не противники. Поищем, поищем смутьянов да забияк.
Так говорил атаман Коза.
- Только слышь, господин, с Дону выдач не бывает. Хвост белого коня
висел на шесте рядом с атаманом. Бунчук означал волю.
Царский посланец упрямо тряхнул головой. Звонким, еще не по-мужски
твердым голосом он крикнул, впервые открыто с любопытством оглядывая
загудевший круг:
- Вы, низовые! Воровать оставьте. Верную службу великий государь
помнит. Ослушники да устрашатся государевой грозы!
Смелые слова, непривычные для здешних ушей. Внизу на реке стояли
будары, полные хлебом. Он и не думал еще разгружать их. Хлебный караван
посреди голодного своевольного люда! Но настала пора скрутить Дон,
смятенный турецким нашествием.
Понимал ли этот посланец, кого дразнит, с каким огнем играет? Не о
двух головах же!
А он, сказавши, спокойно выжидал, и, длинный, поверх толпы
разглядывал, теперь уж не таясь, крыши, улицы, желтые подсолнухи.
Какая сила была за ним, что позволяла она ему, беззащитному,
разговаривать с Доном так, как не посмел бы паша со всеми своими крымцами
и янычарами?
- Кто ж таков? Какого роду? - спрашивали в толпе.
- Волховский, что ли. Князь Семен Волховский...
Косматый старик сказал:
- Из новеньких. Древних и не слыхивали таких.
- Эге. Волхов-река в Новегороде, - запищал птичьеглазый исполин. -
Оттель, значит. Князь из Новагорода. А князей-то там не жаловали.
И, убеждая, таинственно нагнулся к соседу:
- Ты мне верь. Я сам боярский сын, не знал?
- О! Бурнашка? - захохотал сосед.
- То для вас - Бурнашка. Имя сокрыл свое. А я Ерофей. Ерофей Ерш,
Ершов. А вы: Бурнашка Баглай!
И задние захохотали, в то время как все громче гудело в передних
рядах.
Посланец перевел глаза на Козу: огромный, рыхлый, с бритой головой.
Для атаманов привезено цветное платье, да неизвестно, налезет ли оно на
такого.
Коза юлил. Он заговаривал неторопливо, долгий опыт подсказывал ему,
что, живя не спеша, выигрываешь время, а это во всех случаях бесспорный
выигрыш. Коза пошучивал, крутил ус.
Он был немолод, жизнь не прошла даром; ему хотелось в спокойствии и
достатке, в чистом курене, у тихой воды беречь атаманскую булаву. От
Москвы идут службы и выслуги. Не холопьи службы, а вольные казачьи, с
почетом, с торговлишкой при случае, и тоже с добрыми дарами - он ведь
догадался об укладке с цветным платьем, что стояла на боярской каторге.
Но не следовало прямо об этом. Слишком голодными глазами смотрит
голытьба в кругу - не у всех просторные курени, табуны да учуги, и вовсе
не для них привезена укладка.