"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

которая их соединяет, работа и выпивка рабочим... получалось, что два года
ей не надо вовсе готовить, и есть тоже не надо, потому что все деньги надо
отдать за эти баллоны, ящики и плиты с трубками... так какой же это газ и
какое облегчение? Поэтому она так и осталась со своей керосинкой... но Б-г
все же милостив, и когда соседке провели газ, та отдала ей свой почти
новенький, может, всего пятилетней давности керогаз.
Эта Марина, вообще замечательная женщина: она прежде, чем что-нибудь
выбросить, всегда показывает ей, Доре, и у нее , конечно, всегда находится
место в сарае - пусть лежит, стоит, ждет своего часа - оно же есть не
просит. Так Дора обзавелась керогазом, что по сравнению с керосинкой было
несомненным шагом вперед. Во-первых, он не вонял и не коптил, как керосинка,
во-вторых, он жег намного меньше керосина, и в - третих, он быстрее готовил,
почти как газ... так зачем ей два года голодать!
И сегодня как раз должен приехать керосинщик, но никогда не знаешь, в
котором часу, и дос из а вейток ин коп...55
Но в это время послышался грохот пустого ведра за окном и сиплый зычный
голос керосинщика:
- Каму карасину! Карасин!
- Вос шрайсте! Их гер!.. - прокричала Дора в ответ в открытую форточку, - я
слышу,- взглянула на себя в зеркало и засеменила на крыльцо. Там она
подхватила уже приготовленный десятилитровый бидон и направилась неспеша,
даже важно к калитке. На улице, прямо на углу, через дом от нее стояла
лошадь, запряженная в телегу, к которой обручами была прикреплена довольно
большая, горизонтально лежащая, скорее бочка, чем цистерна. Рядом с ней
стоял плотного сложения человек в прорезиненном, когда-то коричневом плаще и
соломенной шляпе, но цвета асфальта, на который пролили бензин или масло. -
Здравствуй, Семен! - приветствовала Дора прямо в спину.
- А! - Обернулся к ней человек и приподнял шляпу настолько, что обнаружились
его поседевшие, но весьма густые и не свалявшиеся кудри. - Приветствую Вас,
уважаемая Дора Максимовна! Пожалуйте Вашу тару. - Он степенно взял у нее из
рук бидон, неспеша отвернул крышечку, затем поставил его на землю, налил в
свой небольшой бачок из цистерны шипящей и пенной струей половину, а затем
огромным половником зачерпнул из него и аккуратно через черную воронку стал
наполнять Дорин бидон.
Он уже и не помнил, сколько лет развозил керосин по поселку - может,
двадцать, а может и все двадцать пять, но давно - поэтому его все знали. Он
никогда не болел, никогда не пропускал назначенных улице дней и не путал их,
всегда давал в долг, если не было денег, и ему всегда отдавали.
Его всегда угощали, кто огурчиками и редиской со своей грядки, а кто и
пирогом или домашней колбаской. Он никогда не отказывался и никогда не ел
при людях - все складывалось в аккуратный ящичек с боку от цистерны на
подводе.
И лошадь его была подстать ему - степенная, неторопливая и безотказная в
работе и общении. Дети кормили ее падалицей яблок, которые она очень любила,
и, когда смотрели, как Маня хрумкает ими и подбирает сочными мягкими губами
выпадающие кусочки, у них у самих текли слюни.
- Так что, Дора Максимовна, дождусь ли я от Вас ответа? - Спросил он, глядя
ей прямо в глаза, и ясно было, что продолжается давний разговор.
- Слушай, Семен, сколько лет уже прошло, как умерла Клава? - Собеседник
только вздохнул и пожал плечами.