"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу авторапурец...53 а в лагере на нарах ему нравилось? Но ничего - вытерпел же...
раз надо... мог бы и потерпеть... тут же не лагерь... - Короче, - Леньчик обещал отвезти ее на кладбище. Он сделает перерыв и отвезет. У нее, слава Б-гу, некого навещать там, и поэтому внук никак не мог понять, зачем ей туда надо, и на какое кладбище... - Их же тут много, ба! Полно!.. - Так что? - Удивилась Блюма Моисеевна, - мне же на все не надо. А со старухой не стыдно ехать на кладбище, это же не с девушкой... - Ба, слушай, как это ты все умеешь видеть не так? - Не так? Почему не так? Это мне надо удивляться, сколько вокруг слепых... не так... что я вижу не так? - Э... - Леньчик задумался и смотрел на свою бабушку, стараясь представить себе, что это совсем незнакомый человек, чтобы вернее оценить и ответить ей, но у него ничего не получалось. - Знаешь, когда ты меня больше всего удивила? - А! Я его удивила!.. Когда? - Все же поинтересовалась она и села на краешек стула, опершись расплющенными работой кистями рук на свои колени. - Помнишь, когда по дороге сюда, мы в каком-то штетле под Веной еле успели покидать свои чемоданы в окна и сами еле втиснулись в вагон, и навалилась такая страшная тишина, что, казалось, все действи тельно раздавлены, и никогда уже никто не сможет поднять голову. И я тебя спросил тогда: - Ба, тебе плохо? И что ты ответила? - Я помню? Конечно, я помню! Я помню стих, который учила в третьем классе!.. - Ну, при чем здесь стих?! - А при том, что я помню!... - Она на секунду опустила голову и, как назад. - А тебе хорошо? А! Это же так понятно - они потом опять засунут нас в бараки, и все сразу скажут спасибо. - Теперь они замолчали оба и сидели, понурив головы, перенесенные памятью в ту страшную ночь. Случилось совсем другое. Их выгрузили на перрон, оцепленный солдатами, потом построили по четыре в ряд и так повели сначала вдоль состава, а потом через весь вокзал на площадь. По бокам шли те же солдаты в касках с автоматами наперевес и рычащими и рвущимися с поводков овчарками. Люди еле передвигали ноги, падали в обморок от страха и колющей мысли: "Зачем мы это сделали и стронулись с места?" Гортанная немецкая речь подстегивала их, и всем показалось, что сейчас их втиснут за колючую проволоку и выстроят на пороге газовых камер. Они столько раз уже читали об этом и столько раз видели в кино. Завыла сирена, машины с красным крестом подкатили прямо к колонне и забирали тех, кто не выдержал этого натиска и испуга. Тогда она поманила скрюченным пальцем перепуганного внука, подняла голову и сказала совершенно не подходящим к моменту заговорщицким голосом: - Смотри, они боятся! - Кто? - Он совершенно растерялся. - Да ты посмотри, посмотри на них, разве ты не видишь!? Посмотри, какие у них лица! - И что? Репортеры тогда не упустили момента, и назавтра по чистенькой, уютной гостинице, в которую их поселили, ходили люди и показывали друг другу черные смазанные снимки в газете, подпись под которыми рассказывала, что колонну эмигрантов сопровождали солдаты с собаками, потому что власти очень боялись арабских террористов. - Ну, ба! Ты... ты... - он не нашел подходящего слова и только погладил ее |
|
|