"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

прагматиков, сам не зная почему, совершенно уверен в бессмысленном и
невозможном: как только он дочистит дорожку до калитки и распахнет ее, чтобы
почистить вход снаружи, - Дора вернется. Этот темп задал ему кто-то
неведомый, но он точно знал, что так будет - это совершенно необходимо ему,
если на свете осталась хоть капля справедливости, и неотвратимо.
Часом позже так оно и случилось.

ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ

Ему было пятьдест три, двое детей, внук и внучка от разных дочерей, ей -
тридцать, тоже двое детей от разных мужей, которых к данному моменту не
было. Он тоже был одинокий, когда они случайно, если не считать судьбы,
встретились по служебным делам на конференции, познакомились и разъехались
по домам. Но ее фамилия не давала ему покоя - он никак не мог припомнить,
откуда она у него в памяти и почему хранится. Он промучился несколько дней,
ничего не решил и, чтобы избавиться от навязчивой идеи, позвонил ей
спросить, чем знаменит ее род, что так втемяшился в его память.
Она сначала никак не могла понять, в чем дело, потом затруднилась ответить и
сказала, что если уж его это так интересует и он три ночи не спит, пусть
приезжает, посмотрит альбомы, может быть, мелькнет знакомое лицо.
Он поехал. Без всякой задней мысли. Действительно, стал рассматривать
альбомы и обнаружил знакомое лицо - сказочные дороги, - а следом вспомнил,
что его отец сидел одновременно с этим человеком, оказавшимся ее дедом, да и
по их возрасту все сходилось. Отец изредка ездил на встречи со своими
выжившими солагерниками. Оттуда и фамилия осталась в его памяти еще с
детства.
С этой встречи и выяснения почти родственных связей начался их бурный роман
на глазах четверых детей и двух внуков, принявших все происходящее очень
неодобрительно с обоих сторон. Это еще больше сблизило, кинувшихся навстречу
друг другу людей, и сплотило.
В первую ночь он сказал ей, что дождался, наконец, своей женщины, и теперь,
умирая, будет уверен, что ничего не пропустил в жизни. Она тоже не осталась
в долгу и совершенно искренне поведала ему, что не предполагала, что может
быть так хорошо, хотя у нее есть кое- какой опыт. Они жили, замечая только
друг друга, и ничто им не мешало: ни дети и внуки, ни разница в возрасте, на
которую он сначала сетовал, ни бытовые неудобства, - все оказалось
переплавленным в их огне, и единственное, чего они боялись, будучи
искушенными в жизни, - зависти. Боялись суеверно и молчали, чтобы не
сглазили их счастье.
Но страсть всегда качает на волне. Вверх - уткнулся макушкой в очередной
потолок - снова на место, а вот, когда потянуло вниз - бывает, что не от
чего оттолкнуться в глубине и впору захлебнуться собственным счастьем, что
случается банально часто.
- Что, все евреи такие темпераментные? - спросила она его через несколько
ночей.
- У тебя еще будет время и возможность проверить. Набирайся опыта. - Но
однажды она уронила нечаянно:
- Господи, ну, каждый раз одно и то же! Ты же умный - придумай что-нибудь! -
Он придумал: уехал на следующий день в командировку и решил к ней не
возвращаться. Она поняла, что ломает себе жизнь, душу, быт и стала искать