"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

кричит, потому что крик замер, не сорвавшись с губ, не грозит отомстить, а
плачет от обиды, что не успел выхватить этот блестящий и звенящий круг из их
лап... но тут раздался треск, и боль внезапно отступила... он нарочно не
открывал глаза, чтобы досмотреть все до конца и почувствовал, как ее узкая
ладошка мышонком проскользнула под его рубашку между нерастегнутых пуговиц и
застыла на самой середине груди чуть выше живота, сладко прижимаясь всей
плоскостью к телу, и через эту ладошку, а потом следом ее руку уходит боль,
и перепиленное тело срастается вновь, а она разглаживает это место
срастания, и на коже не остается никакого шрама, даже следа... только тонкая
красная ниточка памяти...

ГОЛУБЫЕ СТУПЕНИ

Она остановилась внезапно, от неожиданности - последние три ступеньки были
голубые... она даже оглянулась назад на бетонную широкую лестницу, ведшую к
тяжелым дубовым дверям старого особняка - позади нее ступени были обычного
серого цвета, даже темно-серого, потому что намокли... а эти - она перевела
взгляд... по ним с площадки перед парадным стекала вода, словно дорожку
растелили сверху вниз, и в этой гладкой струящейся поверхности отражалось
небо - мартовское, голубое... тоже вроде стекало с высоты и превращало все в
голубое... Сквозь прозрачный цвет проступали выбоины, залитые водой, а
потому более темные, чернели небольшие камешки, песчинки, набросанные
дворником рано утром, потому что было скользко... это теперь солнце
растапливало последние залежи снега на крыше, и капли вразнобой стучали по
площадке, брызги затуманили низ двери, а потом все - и капли, и брызги...
стекали по ступенькам и несли на себе небо. Голубое небо...
Она так и стояла с небольшой сумкой на левой стороне спины, отчего не было
видно ее изуродованной горбом правой половины... стояла не в силах наступить
на эту блестящую голубую поверхность и, чувствуя, как сильно бьется
сердце...стояла неожиданно и против своей воли покоренная этим голубым
потоком, затопленная им, наполненная им, радуясь ему и удивляясь... мимо шли
люди, не замечая неба у себя под ногами, наступали на него, разрушали... но
небу привычно - после любых гроз, туч, облаков оно опять счастливое и
голубое.
И вдруг она поняла отчетливо ясно, что больше никогда не увидит его. Не
увидит этого неба...она не могла признаться себе, что не увидит и того, ради
которого шла сюда - тогда все становилось бессмысленным... но не увидит
неба... столько лет жила надеждой, что не могла, да и никто не смог бы,
разрушить такую надежду в одночасье... "не увижу этого неба" было настолько
объемнее и холоднее, что как-то даже не взволновало ее... это было реально
возможно: не видеть неба, не ходить под ним, не летать в нем, не дышать им -
это все абстрактно, но не видеть Его... это не произносилось, не
формулировалось - все остальное возможно... кроме этого... даже профессор, к
которому она сейчас шла на операцию, не смог ее переубедить... и вот эти
голубые ступени, это небо под ногами, этот образ, конечно, не случайно
возник - понимала она... и сейчас совершенно точно уже знала, что профессор
прав... но это уже ничего не могло изменить... даже небо, которое бросилось
ей под ноги поперек пути, на которое она не могла наступить... "Сейчас,
сейчас, еще минуточку, ну, еще чуть-чуть... и я поднимусь, войду в эту
дверь... никто же не видит... я сейчас..."