"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу авторараскрывали паспорт, начинали мяться и просили подождать звонка от них - они
обязательно ему позвонят "через недельку". Тогда он и написал заявление и приложил к нему вызов... "в связи с отъездом на постоянное место жительства". Конечно, он согласовал это с ней. Теперь предстояло как-то зарабатывать на хлеб до отъезда - в самом деле, кому захочется держать на работе человека, который предательски покидает Родину! Затаскают - слабое идейно - политическое воспитание... понятно, понятно... Он знал, что Эдельмана не брали дворником, потому что у него высшее образование, а с работы его выгнали, как только узнали, что он "хочет туда". Хаймович устроился истопником, но оформил вместо себя забулдыгу, которому отдавал за это четверть зарплаты, а еще четверть управдому, чтобы тот молчал... Марголин тайно жил уроками. Веврик делал чертежи студенткам и писал им рефераты по-английски и по-немецки, причем по любой тематике... он знал все это и не рассчитывал быстро продвинуться в очереди к желаемой таможне, но волновало его одно: чтобы выдержала бабушка. В свои восемьдесят два она была еще крепка, и скорее он нуждался в поддержке, а не она, но надо же платить за... за все. Сбережений хватило бы месяца на три. Так быстро рабов не отпускали на свободу. Он ходил на железную дорогу - ну, хоть сцепщиком? Оказалось, что это престижная профессия - около транспорта кормилось много людей - ведь все, что попадало на прилавок, и за чем выстраивалась очередь, меняло на своем пути немало платформ и колес. А где грузят - там и бьют, а где бьют - там и списывают... и брикеты торфа развозить на электротележке по платформам для только своих... курьера в издательстве тщательно проверяли на благонадежность - ведь ему доверяли рукописи - идеологический наиважнейший груз. В церкви требовался сторож, но батюшка сразу же предложил сначала окрестить его... он пытался шутить, чтобы... - Завтра пойдешь на Ордынку - вот по этому адресу. - Как-то вечером буднично пробурчала бабушка. - А что там? - Приемная Ротшильда... - Она помолчала. - Там люди. С большим трудом он отыскал нужный адрес. Это оказался вросший в сугроб по окна маленький деревянный домик во дворе разрушенной церкви. С тыла его заслоняли почерневшие сараи и заборы, от улицы - церковного вида двухэтажное крепкое здание красного кирпича. Он потянул за ручку двери, обитой старым шелушащимся дерматином, и шагнул в темноту. Пахнуло теплым духом деревенского жилья - натопленной избой с неистребимым привкусом простой еды. В темноте он стукнулся лбом о низкую притолоку, наткнулся на стоящее, как и положено, в сенях ведро и оказался перед еще одной дверью, на которую сбоку падал свет через крошечное разрисованное морозом окошко. - Кто там? Входите! - Услышал он, толкнул дверь и оказался в прихожей со множеством дверей, тянувшейся поперек дома. Слева, в довольно большой комнате за столом с настольной лампой сидел пригласивший его человек. - Проходите. Ноги веничком - и проходите... Иван Степанович... - Чуть приподнялся он из-за стола, опираясь на него. - Чем обязан? - Мне Анна Моисеевна... - А! - Перебил Иван Степанович, - Вы, стало быть, Эля. - Он уставился |
|
|