"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

раскрывали паспорт, начинали мяться и просили подождать звонка от них - они
обязательно ему позвонят "через недельку".
Тогда он и написал заявление и приложил к нему вызов... "в связи с отъездом
на постоянное место жительства".
Конечно, он согласовал это с ней.
Теперь предстояло как-то зарабатывать на хлеб до отъезда - в самом деле,
кому захочется держать на работе человека, который предательски покидает
Родину! Затаскают - слабое идейно - политическое воспитание... понятно,
понятно...
Он знал, что Эдельмана не брали дворником, потому что у него высшее
образование, а с работы его выгнали, как только узнали, что он "хочет туда".
Хаймович устроился истопником, но оформил вместо себя забулдыгу, которому
отдавал за это четверть зарплаты, а еще четверть управдому, чтобы тот
молчал... Марголин тайно жил уроками. Веврик делал чертежи студенткам и
писал им рефераты по-английски и по-немецки, причем по любой тематике... он
знал все это и не рассчитывал быстро продвинуться в очереди к желаемой
таможне, но волновало его одно: чтобы выдержала бабушка.
В свои восемьдесят два она была еще крепка, и скорее он нуждался в
поддержке, а не она, но надо же платить за... за все. Сбережений хватило бы
месяца на три. Так быстро рабов не отпускали на свободу.
Он ходил на железную дорогу - ну, хоть сцепщиком? Оказалось, что это
престижная профессия - около транспорта кормилось много людей - ведь все,
что попадало на прилавок, и за чем выстраивалась очередь, меняло на своем
пути немало платформ и колес. А где грузят - там и бьют, а где бьют - там и
списывают... и брикеты торфа развозить на электротележке по платформам для
проводников спальных вагонов выгодно... грузчиком в магазин тоже брали
только своих... курьера в издательстве тщательно проверяли на
благонадежность - ведь ему доверяли рукописи - идеологический наиважнейший
груз. В церкви требовался сторож, но батюшка сразу же предложил сначала
окрестить его... он пытался шутить, чтобы...
- Завтра пойдешь на Ордынку - вот по этому адресу. - Как-то вечером буднично
пробурчала бабушка.
- А что там?
- Приемная Ротшильда... - Она помолчала. - Там люди.
С большим трудом он отыскал нужный адрес. Это оказался вросший в сугроб по
окна маленький деревянный домик во дворе разрушенной церкви. С тыла его
заслоняли почерневшие сараи и заборы, от улицы - церковного вида двухэтажное
крепкое здание красного кирпича. Он потянул за ручку двери, обитой старым
шелушащимся дерматином, и шагнул в темноту. Пахнуло теплым духом
деревенского жилья - натопленной избой с неистребимым привкусом простой еды.
В темноте он стукнулся лбом о низкую притолоку, наткнулся на стоящее, как и
положено, в сенях ведро и оказался перед еще одной дверью, на которую сбоку
падал свет через крошечное разрисованное морозом окошко.
- Кто там? Входите! - Услышал он, толкнул дверь и оказался в прихожей со
множеством дверей, тянувшейся поперек дома. Слева, в довольно большой
комнате за столом с настольной лампой сидел пригласивший его человек. -
Проходите. Ноги веничком - и проходите... Иван Степанович... - Чуть
приподнялся он из-за стола, опираясь на него. - Чем обязан?
- Мне Анна Моисеевна...
- А! - Перебил Иван Степанович, - Вы, стало быть, Эля. - Он уставился