"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора - Я знаю? Как это ты поняла?
- Поняла? Я уже столько лет с тобой ем фиш по субботам... - И что он сказал? - Что тебе надо подарить керогаз, так ты его достала с этими фитилями, будто их варишь вместо макаронов. - И ты столько поняла? - Нет. Я поняла только про керогаз... Но фитиль спрячь... может, правда, пригодится... - Агаша грузно поднялась и на ходу сказала в полоборота. - До первой звезды я вернусь, не волнуйся, и сама на стол накрою... ОСКОЛОК "Бобе, ты правильно говоришь - ты, действительно, осколок прошлого. Но очень любимый". Он подсел к бабушке и положил голову ей на плечо. Оно было костлявое, кофта пахла жареным луком и валерьянкой, а сползавшие на лицо седые пряди нежно щекотали и напоминали, что счастье все же есть. Счастье у каждого свое. Он помнил, как мама любила усадить его рядом, положить книгу на колени себе и ему, так, чтобы лучше было видно картинки, и читать, читать... ее рука обнимала его и не дотягивалась до страниц, тогда она обхватывала его локоть, а пряди сползали ему на лицо и пахли "Серебристым ландышем". Он специально спросил, как называются ее духи, и своей первой девушке потом купил такие же. Бабушкины пряди пахли старостью, но это не был гнетущий запах - это был запах времени. Когда маму забрали, ему только-только исполнилось семь. Отец не вернулся из командировки полугодом позже, и он сначала никак не связывал это с арестом мамы... бабушка не плакала, никуда не звонила и не хлопотала. Она надела золотые часы, закрыла дверь на ключ, и его тоже опустила в сумку. - Ты забыла положить ключ под коврик, - возразил он. - Швайг! Унд гей гихер!46 - Бабушка подтолкнула его к лестнице, и они пошли на вокзал пешком. Это оказалось недалеко. Потом двое суток в поезде, и новый город. Без вещей, без сумок и чемоданов - словно они отправились на денек к друзьям на именины. На самом же деле никто не знал, куда они делись, где затерялись в стиснутой страхом и лагерями огромной стране... давно это было. Он закрыл глаза и не убирал голову. Отчего это сегодня на него накатило? Может быть, он почувствовал, что настала его очередь подтолкнуть единственного родного на всем свете человека и сказать ей: "Фрег нит мир горништ, унд их бет дир- гей гихер"!47 Он знал, как им трудно придется, и единственно за что волновался, чтобы бабушка выдержала. Собственно говоря, он постарается, конечно, чтобы жизнь ее не переменилась... и то, что она дала согласие... это чудо... без ее согласия ничего не делалось в его жизни, сколько он помнил... она и тогда сначала не соглашалась жить у своей подруги времен первой мировой, с которой с тех пор не виделась и у которой остановилась. Не соглашалась, потому что боялась ее подвести. Машеньке больших трудов стоило уговорить ее, вернее переубедить, что так безопаснее - жить у нее на окраине в домике на скате оврага... Огонек будто тлел под жестяным колпачком, надетым на прямо на лампочку, и, когда бы он ни проснулся, - две седые головы с двух сторон склонялись над этим огоньком и тихо говорили, говорили... но он не мог разобрать ни слова... - Ты уже это сделал? - Бабушка чуть повернула к нему голову. Он ответил не |
|
|