"Михаил Садовский. Фитиль для керосинки" - читать интересную книгу автора

примирительно добавил он.
- Ну, ты даешь! Какой же ты всякий - ты же свой...
"Вот это да,- думал Венька,- Генка теперь мне говорит, что я "свой". Он не
любил его. И не верил ему. - "Свой!"
Лизка подтвердила : "Уезжаю. Пусть болтает. Теперь все равно. Голда
договорилась, что мы уезжаем. Не знаю, сколько, но много. А наши все едут.
Вся семья. И Фейгин уезжает. Мельник - фотограф. Учительница истории из
школы..."
Венька сразу почувствовал, как жар, по обыкновению, заливает его: "Истории?"
- "Да". - Подтвердила Лизка. Она ничего не заметила..." Венька оглушенный,
не попрощавшись, побрел прочь.
- Веничка, - ты что обиделся, что я уезжаю... ты ко мне приедешь... я
подожду тебя... ну, не сердись, нарешер,78 - она догнала его. - Тебя на мацу
записать? - тогда в очереди стоять не надо.
- Что? - удивился Венька, - А... запиши...
- Сколько?
- Я не знаю...
- Ну, я тебя запишу на упаковку, а там уж захочешь, больше возьмешь...- и
она по своему обыкновению чмокнула его. На этот раз в щеку.
"Врет все.- Спокойно подумал Венька.- И что любит врет, и что уезжает...
нет, что уезжает, наверное, не врет... и Эсфирь? Может, есть другая
учительница истории, в другой школе. В поселке пять школ! Нет, из их школы -
точно не уезжает Ангелина Васильевна... даже не похоже... конечно, не
Эсфирь. Почему именно она? Почему все сразу должно стать так плохо.
Фейгин...Эсфирь... Лизка..." Ему вдруг очень жалко стало, что Лизка уезжает.
Почему жалко - он не знал, но он так привык, что есть Лизка, которая над ним
все время подшучивает, целует его, и у которой так здорово, как ни у кого на
свете, раскачивается пальто, когда она идет.
ГЛАВА ХIII. ПАСХА
Еврейская Пасха приходилась на конец марта, а уже в середине развезло так,
что действительно: ни пройти, ни проехать. Галоши не спасали. Снежное
месиво ровным слоем покрыло все - расчищенные дорожки, лесную целину,
улицы... На каникулы Венька запасся книгами и не выходил из дома. Отец
вернулся без предупреждения - его ждали позже. Мама ахнула, опустилась на
стул и застыла. Венька повис у отца на шее и почувствовал, что сейчас
заплачет, а ему совсем не хотелось, чтобы это видели... на вопрос отца, что
дома и что в поселке - он ничего не мог ответить - сидел все время дома.
"Чудеса! - сказал отец - Ты - и дома! И без происшествий. Чу-де-са!"
У отца оказалось три дня, и они провели их вместе. Правда, один пропал,
потому что они ходили к тетке. Там пришлось откровенно поскучать - надо было
присутствовать на глазах старших. Венька в окно видел, как Лизка выходила из
дома и возвращалась сначала в зеленом пальто с воротником, а потом в
незнакомом ярко красном. Она в нем показалась Веньке очень красивой, и ему
стало приятно, что "его" Лизка такая красивая. Потом он стал думать, почему
"его", и в результате долгого размышления и спора пришел к простой мысли -
его знакомая. Могла же у него быть знакомая, которую звали Лиза! Генкин
отец, как всегда, пошатываясь и мотая головой, вернулся домой. Поле обзора
было небольшим. Малка с огромными сумками притащилась, отдуваясь. Громкий
разговор начался за стеной на кухне, причем, казалось, что спорящие сейчас
перейдут в рукопашную. Голоса переплетались, и путались еврейские слова с