"Екатерина Садур. Перелетные работы" - читать интересную книгу автора

- Так ведь это все и мое, - и голос Натки снова сделался тусклым и
страшным. Она указала на столик с помадами, на свою широкую юбку и на шкаф с
платьями. - У меня ведь тоже ничего дру-гого нет и уже не будет! Куда я без
этого?
И их лица оцепенели.
Дядя Кирша затушил окурок в пепельнице и рядом с окурком положил
длинную капусту из борща.
- О чем беседуем, Грю-шень-ка? - сказал он, мягко растягивая слова.
Когда к нам приходили гости, дядя Кирша нарочно тянул слова: "Грю-ша",
картавил и курил и строго поглядывал на нас. Тогда мы с тетей Грушей
говорили про него: "Большой курильщик!", а он говорил про себя
"Ар-ристократ!" Я не знала, что такое аристократ, и тогда он объяснял:
"Дворянин" - и показывал альбом со старыми фотографиями.
- Я из дворянской семьи, - любил рассказывать он. - Раньше все было
очень благородно. У меня была очень строгая и очень благородная мать. В
девичестве ее звали Зинаида Зарай-
ских, а Куликов - это фамилия отца. Тоже очень благородная фамилия.
И он показывал фотографию своей матери. Она была очень толстой, со злым
и, несмотря на злобу, прекрасным лицом, и рядом стоял он в фуражке и шинели
с блестящими пуговицами.
- Мне здесь двенадцать лет, а матери тридцать два. Посмотри сюда,
Грю-ша, - звал он. - И ты, Леля, тоже подойди.
Иногда он путался в рассказах про свою прошлую жизнь и очень сердился,
если я вдруг вспоминала, как он рассказывал раньше.
- Агриппина, - медленно начал дядя Кирша. - Натали, я могу вам спеть...
Они по-прежнему сидели с неподвижными лицами, и только бабочки глаз
беспорядочно блуждали по комнате.
Дядя Кирша снял гитару со стены. И тут же черная бархатная бабочка
пролетела над ее грифом, а каряя закружилась и присела к нему на плечо. Он
слегка повел плечом, чтобы ее смахнуть.
- Дни бегут, печали умножая, - запел он тяжело и по-стариковски. - Мне
так сложно прошлое забыть... - и вдруг он забыл слова. Его пальцы торопливо
перебирали струны, но слов он все никак не мог вспомнить. Он с надеждой
посмотрел на меня - не подскажу ли я, но я знала, как он сердится, когда я
что-то ему напоминаю, поэтому я промолчала. - Как-нибудь однажды, дорогая, -
наконец вспомнил он, - вы меня свезете... - но здесь память снова отказала
ему. - Вы меня свезете... - несколько раз подряд с переливами пропел дядя
Кирша и вдруг неожиданно добавил: - Хо-ро-нить!
И испугался собственных слов.
Натка и тетя Груша напряженно молчали.
- А давай играть в концерт, - предложила я Аленке.
- А давай! - весело согласилась она, отрываясь от пряжки на поясе.
- Выступает Куликов Кирилл Николаевич, - объявила я.
- Гы-гы-гы! - засмеялась Аленка, подняв острый подбородок.
- Веселья час и час разлуки, - громко запела я. - Тра-та-та!
Тра-та-та-та! - Этой строчки я не знала, потому что дядя Кирша все время ее
пропускал. - Давай пожмем друг другу руки - и в дальний путь на долгие года!
- Лелька, вон! - топнул ногой дядя Кирша.
- А пойдем на кухню! - тут же пропела я Аленке.
- А пойдем! - крикнула Аленка.