"Герман Садулаев. Partyzanы & Полицаи" - читать интересную книгу автора

делах по разделу общей собственности.
Павлик решил занять сельсовет под свою управу, но его не пустил
итальянец, который сидел там на правах гегемона и играл на баяне, куртуазно
манерничая с женой Михи Лапотя, который тут же пил самогон и плакал от
чувств.
Тогда Утин занял хату напротив сельсовета и повесил на ней флаг
суверенной республики Спорово, который был шит из пяти лоскутов разного
цвета, чтобы всех запутать. На самом деле Утин не был суверенным, а
подчинялся Березовскому бургомистру, которого назначили немцы.
Тогда случилось пробраться в Спорово бойцу Рабоче-Крестьянской Красной
Армии Прохору Залепину. На момент начала войны Залепин служил по призыву в
75-й отдельной стрелковой дивизии, которая занимала позиции на левом
фланге от 4-й армии, прямо перед Березовским районом. После разгрома своей
части Залепин неоднократно попадал в окружение, но всякий раз с боями
прорывался. Потеряв в последнем бою с оккупантами всех товарищей, Прохор
долго бродил по Пинским болотам и чудом вышел к деревне Спорово.
Так рассказывал о себе сам Залепин.
По другой версии, которую я не могу не привести, хотя не склонен в нее
верить, хотя бы потому, что ее придерживались споровские антисоветчики и
коллаборационисты, настоящее имя бойца Прохора было Венедикт Фаинский, он
был высокопоставленным сотрудником НКВД, специально заброшенным в Спорово
самолетом с Большой Земли.
Залепин, обладая лидерской харизмой и человеческой привлекательностью,
быстро обратил на себя внимание споровских жителей, а также укрывшихся в
Спорове солдат и беженцев. Прежде солдаты и командиры в Спорове голов
особенно не поднимали. Им с самого начала объяснили, что у споровцев своя
жизнь и порядки. Не разрешили казнить итальянца. Дали кров и еду, но оружие
отобрали. Теперь военные сидели тихо, боялись немцев, боялись и своих, что
пойдут по суду за дезертирство.
Прохор военных приободрил, так, что они стали даже хорохориться. И на
вечеринке в сельсовете молоденький командир решился пригласить на гопак
самую красивую споровскую девицу, а когда ее сосед, чубатовский приказчик,
пошел на красного командира, то все военные встали вокруг своего. В тот раз
до драки дело не дошло. Итальянец, перепивши самогону, упал с лавки, музыка
смолкла и вечеринка закончилась.
Но главное было в том, что Залепин выступил с эмоциональной и
убедительной критикой споровского двуличия, соглашательства с оккупантами и
потакания немецким прихвостням. Чувствуя, что его влияние на деревенских под
угрозой, бухгалтер Овинов начал нашептывать споровцам не слушать опасного
бунтовщика, который накличет на деревню карателей и большую беду.
Споровский народ призадумался.
И тогда старик Пичужкин вспомнил про древний обычай. Издавна споровцы,
когда не могли прийти к соглашению, устраивали прилюдные дебаты между
защитниками двух противоположных мнений, которые так у них и назывались -
спор. О том знали все их соседи, за что и прозвали деревню Спорово
(оговоримся - это только одна из версий). И кто в споре победит, той стороны
позицию и следует признать истинной и принять. Еще древние греки говорили,
что в Спорове рождается истина! (Это уже совершенный каламбур, который
старик Пичужкин придумал на ходу).
Споровцы согласились. Пичужкина назначили судьей, а победу должны были