"Герман Садулаев. Одна ласточка еще не делает весны " - читать интересную книгу автора

волна, успел повоевать в Великую Отечественную. И сыновья знали. Один из них
прошел службу в Ограниченном контингенте. От атомной бомбы, может, и не
поможет. А от обычной спасет. От взрывной волны и от осколков. Если только
не прямое попадание, конечно.
О вакуумных бомбах Салауди тогда еще не знал.


44

И как было не начать падать бомбам, когда в мягкой земле было вырыто
столько бомбоубежищ, сумеречными магнитами притягивающих злобных железных
ангелов?
Вот и в нашем совхозе. Рядом с усадьбой было поле, его то засевали
кукурузой, то распахивали под пар, а то и просто так оставляли, на
растерзание жесткому чертополоху с малиновыми гроздьями колючек. Потом прямо
посереди поля выкопали длинное бомбоубежище, заложили сверху бетонными
плитами и присыпали холмиком земли. Хотя в совхозе уже было одно
бомбоубежище, совсем недалеко от нового, я помню, то, старое бомбоубежище
однажды спасло нас.
Главная игра для всех мальчишек, конечно, война. Но не всегда удавалось
собрать достаточно большую ватагу, чтобы, разделившись на два лагеря, начать
шумные боевые действия. Часто мы были втроем: я, Тимур и Рамзан. Тогда
противником в войне назначался совхоз, со всей его живой силой и техникой.
Это тоже очень интересно, играть в партизан. Мы совершали диверсии на
железной дороге, однажды весьма удачно спустили с рельс вагон минеральных
удобрений. Натыкав в жгут гвоздей, подрывали шины грузовикам. Совершали
налеты на склады гражданской обороны: вынесли целый мешок противогазов. А
однажды сожгли немецкий штаб.
Немецким штабом в нашей игре была совхозная баня. Впритык к бане стоял
бак с соляркой, ее-то мы и подожгли с помощью чадящей покрышки, и огонь
быстро перекинулся на крышу строения. Тогда мы испугались и стали, в
растерянности, чуть не в ладошках носить воду от ближайшей колонки, пытаясь
потушить бушующее пламя.
А увидев бегущего на нас и матерящегося на двух языках одновременно
совхозного сторожа, бросились наутек. Но куда было бежать? Можно было
врассыпную, но кто поручится, что даже один из пойманных партизан под
пытками не выдаст товарищей? Да и пыток не нужно. Если привести к родителям
одного из нас и сказать, что мальчишек было трое, сразу станет ясно, кто
остальные. Если поймают меня, значит, Тимур и Рамзан. Если поймают Тимура,
значит, Рамзан и я. Если поймают Рамзана, значит, я и Тимур.
Решение пришло неожиданно. Завернув за угол ремонтного цеха, мы юркнули
в щель полузасыпанного бомбоубежища. Для сторожа это, наверное, выглядело
так, как будто мы провалились под землю.
А мы сидели, дрожа от страха, на сыром бетонном полу, в полумраке, и
слушали, как прыгают лягушки в гулком эхе подвала.


45

Жители усадьбы не прятались в совхозных бомбоубежищах. Лучше их было