"Николай Федорович Садкович, Евгений Львович Львов. Георгий Скорина (Исторический роман) " - читать интересную книгу авторарыбака или торговца каждую десятую рыбу и все не раз видели, как при
подсчете в умелых руках сборщиков десятой всегда оказывалась самая крупная, самая дорогая добыча. - Ни рубить, ни варить вам не придется, - с горькой обидой произнес младший рыбак. - Пану воеводе к столу везем. И ударил вожжами по лошадям. Сом мотнул головой, брызнув зелеными каплями. Колеса заскрипели по песку. Хвост рыбы волочился за телегой, оставляя широкий след. - Вот тебе и уха на весь город... - тихо заметил пожилой мещанин. - Ан тут как раз одному достанется... И не подавится! - добавил другой. - Снится тризница, а как проснется, все минется. Вот так у нас... Толпа медленно расходилась, сразу потеряв интерес к небывалой добыче. Только один пьяный Якуб продолжал идти рядом с рыбаками, разгоняя мальчишек грозным криком: - Грибок, набок! Боровик едет! Георгий медленно повернул к дому. "Как богата и щедра земля, - думал юноша, пересекая площадь. - Какие удачи ждут ловца в реках и озерах ее!.. Сколько зверя и птицы таится в лесах!.. Иди, человек, собирай дары земли своей и живи в труде и радости!.. Но что посеяло кривду в сердцах людей? Почему не могут они защищать добро от зла и жить законами праведными? Нет, видно, еще не до конца создан мир, и недаром говорил поп Матвей, что вот уже идет седьмая тысяча лет, а мы все еще находимся в хаосе. Еще длится час творения мира, и земля не отделена от воды вполне..." всему Полоцку слепец Андрон. Рядом с ним стоял босой поводырь, мальчик лет двенадцати. Оба - старик и мальчик - пели, подняв лица к высокому июльскому небу. Песня была серьезная, немного печальная, как все, что пережило века. Ужаснися, человече, И слезися своим сердцем, Что душою помрачился, Потерял себя ты ныне, Во гресях своих Отложи свои забавы И утехи сего мира, Не отдайся в рабство вечно, Не теряй своей свободы. Голос певца обрывался в гневном речитативе и снова поднимался высокой, дребезжащей нотой. Песня плыла над толпой. Глава II Не было в далекие лета на белорусской земле ярмарки или другого какого народного сборища, чтобы не пели там песни старцы-слепцы. Приходили они издалека. Щупая посохом пыльный шлях, держась за плечо мальчика-поводыря, входили в многолюдный торговый город и, выбрав тихое место, садились где-нибудь возле забора, в тени дерева. Старческие пальцы касались струн лиры* или цимбал, и на голос их |
|
|