"Николай Федорович Садкович, Евгений Львович Львов. Георгий Скорина (Исторический роман) " - читать интересную книгу авторастарших писал, нам то известно, стало-ть, грех не велик. Да тайна,
тайна грех умножает! Вот то и мучает. Так, что ли, панич? Георгий все еще не мог понять, чего хочет от него этот человек, но разговор казался ему оскорбительным. С трудом удержал он желание ударить безбрового. Он мог бы легко поднять на воздух этого плюгавенького человека и швырнуть его вниз, в крепостной ров. Безбровый, вероятно, почувствовал это и попятился, не отрывая пристального взгляда от смуглого лица широкоплечего, рослого хлопца. Но Георгий сдержал себя. - Не пойму, к чему речь клонишь. Никаких челобитных мной не писано... - А на валу для чего стоял? - в упор спросил безбровый, снова осмелев. - Кого высматривал? Можешь ответить?.. - Нет, - машинально ответил Георгий. - Этого сказать не могу... - Не можешь! - обрадовался безбровый. - Сказано - связано. Нам известно, какого человека высматривал, какие бумаги писал... Георгий вдруг понял, что перед ним был один из воеводских соглядатаев. Лукавая мысль мелькнула у юноши. Наклонившись к безбровому и взяв его за плечо, он сказал таинственным шепотом: - Сказано - связано, да язык у тебя без костей. Челобитную ту, поди, уже сам пан воевода читает, а мне повелел на валу стоять да счет вести... - Какой счет?.. - растерянно спросил безбровый. - Таких, как ты, дурней считать, что челобитную не могут найти. - И, засмеявшись, Георгий круто повернулся на каблуках, быстро зашагал Безбровый с досадой плюнул ему вслед. Проходя мимо торговых рядов, Георгий заметил, что торговля шла не так, как обычно. Не было слышно веселых прибауток и азартного спора между продавцами и покупателями. Купцы не зазывали друг друга в гости, а торопливо старались сбыть товар и запастись необходимым. Сокращенная волей наместника, ярмарка лишилась праздничной торжественности и степенности. Сборщики податей шныряли меж возов и прилавков. Без счета и меры отнимали они воеводскую долю, особенно свирепствуя возле мелких купцов и крестьян. Иногда это походило на грабеж. То там, то здесь слышны были жалобные голоса: - Подивитесь же, люди добрые! Я со всего товару того не выручу, что с меня спрашивают. - Еще и брешет, лайдак поганый! Грубая ругань воеводских людей слышна была в разных местах ярмарочной площади. И только возле гостиного двора, в рядах иностранных купцов, по-прежнему кричали толмачи-зазывалы, приглашая полочан полюбоваться на невиданные заморские товары. Штабели разноцветных сукон и цветистые поляны ковров сменялись галереей плетеных коробов и открытых мешков, наполненных ослепительно белой солью. Горела на солнце медь, сверкали цинк, олово; звенели пилы, топоры, гремело железо. Порой этот участок ярмарки напоминал огромную и веселую кузницу. Из шатров и полотняных палаток струились острые запахи миндаля, терпких вин, мускуса. На чистых, украшенных цветами и ветвями прилавках лежали груды |
|
|