"Микола (Николай Федорович) Садкович. Мадам Любовь " - читать интересную книгу автора

назвать имя Миши Павловича, чешского поручика, он тогда еще оставался у
немцев. Я только сказала:
- Мне товарищи помогли.
- Я же говорил! - обрадовался Васькович. - На такое дело в одиночку не
ходят!
Тут со всех сторон посыпались вопросы:
- Сколько человек участвовало в операции? Как часовых сняли? Была ли
перестрелка и есть ли потери?
Я пыталась остановить их, объяснить, что никто ни разу не выстрелил,
даже кулаком не замахнулся, что все было просто... Куда там, они уже не
верили. Чувствовали: я что-то скрываю. Васькович так и сказал:
- Тут темнить нечего, тут все свои... Знаем мы, как оно просто - рацию
добыть, да еще фронтовую...
- Вон у соседей, - перебил его Клим, - в отряде Буденного, чуть всех
своих не положили, когда рацию брали... И сейчас в бинтах ходят, двое ноги
поотморозили...
- Не двое, а только Сазон застудился, - поправил Васькович, - он и
раньше хрипел, оттого, что валенок не признает.
- Ясно, не признает, - подхватил бас, - он в бутсах ходит, в валенках
ему никак невозможно...
- Отчего невозможно?
- Футболист! - с мальчишеской радостью выкрикнул Клим. - Центрфорвард!
Васькович строго взглянул на него:
- Тебе все игрушки. - И почему-то понизив голос, разъяснил: - Он, если,
скажем, тихо надо, к часовому подползет и вскочит вдруг. Немец с испугу на
момент обалдеет, а Сазон ногой со всего маху...
- Пенальти! В самую точку! - захохотал Клим.
- Фрица в три погибели скрутит, - продолжил Васькович, - тут уж Сазон
сверху на нем...
- А от валенка не согнется, - весело подсказали ребята, - валенок
мягок... Не тот удар...
Васькович неожиданно ткнул рукой в мои ноги, даже чуть присел при этом.
- И вы, - тихо сказал он, - вроде бы в бутсах... При таком морозе...
Все замолчали, глядя на мои чеботы. Невольно и я посмотрела.
На мне были старые солдатские ботинки, оставленные кем-то в нашей
больнице. Мне приходилось наворачивать по две портянки, чтобы они не падали
с ног. Но что ж из этого?
- Может, и вы, - с какой-то скрытой надеждой, что ли, спросил
Васькович, - может, и вы "футболист"?
Клим хихикнул. Васькович погрозил ему пальцем. Я не поняла, готовилась
парнем шутка или в самом деле он думает... Мне сделалось как-то неловко и
обидно... Знали бы молодые партизаны, как я радовалась, найдя эти чеботы,
как была "холодна роса, а я боса". До слез пятки мерзли, а все стеснялась
попросить в отряде сапоги или валенки. Видела: ни у кого лишнего не было...
Но Васьковича не интересовало, мерзну я или нет. Он о другом спрашивал.
- Довольно! - приказала я, прекращая ставший неприятным для меня
разговор. - Садитесь!
Васькович, все еще улыбаясь, поджал тонкие губы и отвернулся. Хлопцы не
торопясь, как бы нехотя, разошлись по партам, давно уже тесным для них.
Усаживались с трудом, гремя крышками и оружием.