"Микола (Николай Федорович) Садкович. Мадам Любовь " - читать интересную книгу автора

Перед сквером два столба с перекладиной, как буква "П". В старом
русском алфавите называлась "покой"... Господи, о чем я думаю? На ветру
покачивались серые фигуры с белевшими на груди объявлениями. Ведь это же
люди... За что их? Кто они?
- Ты на ножки смотри, по ножкам узнаешь... - прошептал кто-то возле
меня.
Я вздрогнула и оглянулась.
Совсем рядом седоусый мужчина в поношенной шляпе и черном, обвисшем
пиджаке прижимал к своей груди голову старушки в кружевной шали. Широким
рукавом он закрывал от нее виселицу и отвечал, потряхивая головой:
- Я смотрю, я вижу... Нет, нет, это не он...
Старуха просила глухим, сдавленным голосом:
- На ножки... Помнишь, какие ботиночки мы купили ему?
- Да, да, желтые на шнурках, а у них сапоги... Это не он. Пойдем... -
Все еще не давая старухе взглянуть на виселицу, он увел ее вниз по переулку.
У виселицы прохаживались часовые в касках, с автоматами. Они не
обратили внимания ни на стариков, ни на меня. Я стала всматриваться в ноги
повешенных, словно это меня просила старуха.
Один, подлиннее, то есть, живым он был выше ростом, обут в сапоги.
Другой - в ботинки. Но не желтые на шнурках, а в черные, офицерские гамаши.
Это я разглядела хорошо и почему-то даже обрадовалась. Закрыла глаза,
прижалась щекой к столбу. Телеграфный столб тихо гудел. Вспомнилось, как в
детстве девчонками, приложив ухо к столбу, мы врали друг другу, будто слышим
телефонные разговоры и стук телеграфа. Я врала больше всех. Придумывала
целые истории и даже клялась, что слышу, как передают обо мне, Вареньке
Михалевич...
Теперь снова я слушала, как гудит столб, гудят провода... Где-то
какие-то люди говорят в телефон, передают телеграммы, и никому нет дела до
двух повешенных в центре "покоя".
А может, как раз тогда слали срочное сообщение о том, что возле
городского театра убили, задушили двух честных людей?
Или в тот час, в ту минуту передавали приказ построить новые виселицы,
приготовить новые тюрьмы? Приказ: "Нахт унд небель эрлас" - "Мрак и туман".
Может быть, телеграф выстукивал секретный приказ министра
оккупированных восточных областей.
Надо придумать простую биографию, сменить платье и как-нибудь найти
одного-двух свидетелей. А пока нельзя попадаться патрулю.
Глухими задворками я спустилась к реке, у края изломанного и
захламленного парка, сразу за городской электростанцией. Чуть не упала,
скользнув с крутого илистого бережка. Ступила прямо в реку. Вода обожгла мои
израненные ноги. Я застонала и, откинувшись на спину, легла на мягкую теплую
землю. Стало легче.
Свислочь тихо урчала, перекатываясь через толстый ствол сбитой снарядом
ветлы. Пахло сыростью и гарью. Тени прибрежных деревьев уже переползали
через потемневшую воду. Река как бы стала глубже и шире... Наступал
запретный час. Где же укрыться? Не здесь ли?
Я поднялась, оглядывая берег, и увидела женщину. Седая женщина в очках
сидела на складной скамеечке, какими обычно пользуются художники, выходя на
"натуру". Прислонившись спиной к стволу дерева, она держала на коленях
раскрытую книгу и смотрела на меня поверх очков, чуть склонив голову.