"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу авторапоскромнее. Просто для себя. Для улыбки, но и слезу смахнуть тоже иногда не
мешает - недаром же поднимать такую со дна - года не милости, а гнева Божьего - тысяча девятьсот сорок пятого - пеструю муть. Зачем? Какой нетерпеливый вопрос... А не пора бы - научиться терпению? Зачем? Остановиться на минутку и не "ах, нет, простите, мне некогда" (или без "простите" даже, просто отмахнуться), - а вот, остановившись, дать себе труд рассмотреть. Знаете, сколько тогда красивых блесток, настоящих искорок найдется в этих песчинках? Гораздо больше, чем думаете. Вот для чего. И еще: может быть, нельзя говорить вслух, что мол, нам жаль их -- фантастических иллюзий, ошибок и заблуждений, и действительных потерь (ведь считается неприличным говорить о жалости к любви!) - но для чего все таки пропадать таким искоркам под пылью даже, не говоря уже о классическом "пепле забвения"? Давайте лучше - не оглядываясь на поджатые губы ходячей морали -- пожалеем их. Попросту. Мне, во всяком случае жаль, потому что я люблю их, вот почему. И... "И есть Один, Который все паденье В своих руках сдержал благоволеньем" ... - еще и поэтому. -------- * * * 1 высоких железных бочек на платформе товарного поезда. На бочках много народа: какие то женщины, старик-профессор с женой, бежавшие из Праги, семья латышского инженера - жена, две девочки; несколько солдат в беспогонных обтрепанных формах. Соседка, вскарабкавшаяся ночью с чемоданом, днем отдаленно походила на даму: сильно замазанный углем, но хороший английский костюм с подколотой булавкой юбкой - она тоже уже недели две в пути. Не очень молодое, уставшее лицо в растрепанных рыжих локонах внезапно разглаживалось хорошей улыбкой. Хороший немецкий язык с балтийским акцентом. Она долго отнекивалась, когда Таюнь Свангаард поделилась с ней утром хлебом и кусочком сала. Туго набитую сумку Таюнь держала на коленях, нещадно вымазанный ржавчиной синий чемодан лежал на соседней бочке, и на подкладке дорогого пальто, притороченного к нему ремнем, тоже уже были грязно рыжие пятна. Этот багаж она с трудом дотащила на разбитом велосипеде до города, где на вокзале было открыто окошечко кассы. - Продать вам билет? Отчего же, можно - улыбнулся кассир. - Мы хоть на луну билет продадим! А когда пойдет поезд - неизвестно. И еще менее известно, куда он пойдет. Но если вы непременно хотите ехать -- попробуйте... Сперва пробовать пришлось, стоя на одной ноге в уборной, где уже стояло четыре человека. Через головы, колени, чемоданы стоявших в коридоре в уборную пробирались время от времени несчастные люди. Стоявшие вокруг судна отворачивались. Хорошо еще, что вода шла ... Когда поезд пришел куда то, и было заявлено кем то, что дальше он не пойдет, пришлось перетаскиваться на следующий, потом опять на следующий, |
|
|