"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу автора

поскромнее. Просто для себя. Для улыбки, но и слезу смахнуть тоже иногда не
мешает - недаром же поднимать такую со дна - года не милости, а гнева
Божьего - тысяча девятьсот сорок пятого - пеструю муть.
Зачем?
Какой нетерпеливый вопрос... А не пора бы - научиться терпению? Зачем?
Остановиться на минутку и не "ах, нет, простите, мне некогда" (или без
"простите" даже, просто отмахнуться), - а вот, остановившись, дать себе
труд рассмотреть. Знаете, сколько тогда красивых блесток, настоящих искорок
найдется в этих песчинках? Гораздо больше, чем думаете. Вот для чего.
И еще: может быть, нельзя говорить вслух, что мол, нам жаль их --
фантастических иллюзий, ошибок и заблуждений, и действительных потерь (ведь
считается неприличным говорить о жалости к любви!) - но для чего все таки
пропадать таким искоркам под пылью даже, не говоря уже о классическом "пепле
забвения"? Давайте лучше - не оглядываясь на поджатые губы ходячей морали
-- пожалеем их. Попросту. Мне, во всяком случае жаль, потому что я люблю их,
вот почему.
И...
"И есть Один, Который все паденье
В своих руках сдержал благоволеньем" ... - еще и поэтому.

--------
* * *

1

Чемодан соседки обвязан старым телефонным шнуром и втиснут между
высоких железных бочек на платформе товарного поезда. На бочках много
народа: какие то женщины, старик-профессор с женой, бежавшие из Праги, семья
латышского инженера - жена, две девочки; несколько солдат в беспогонных
обтрепанных формах. Соседка, вскарабкавшаяся ночью с чемоданом, днем
отдаленно походила на даму: сильно замазанный углем, но хороший английский
костюм с подколотой булавкой юбкой - она тоже уже недели две в пути. Не
очень молодое, уставшее лицо в растрепанных рыжих локонах внезапно
разглаживалось хорошей улыбкой. Хороший немецкий язык с балтийским акцентом.
Она долго отнекивалась, когда Таюнь Свангаард поделилась с ней утром
хлебом и кусочком сала. Туго набитую сумку Таюнь держала на коленях, нещадно
вымазанный ржавчиной синий чемодан лежал на соседней бочке, и на подкладке
дорогого пальто, притороченного к нему ремнем, тоже уже были грязно рыжие
пятна. Этот багаж она с трудом дотащила на разбитом велосипеде до города,
где на вокзале было открыто окошечко кассы.
- Продать вам билет? Отчего же, можно - улыбнулся кассир. - Мы хоть
на луну билет продадим! А когда пойдет поезд - неизвестно. И еще менее
известно, куда он пойдет. Но если вы непременно хотите ехать --
попробуйте...
Сперва пробовать пришлось, стоя на одной ноге в уборной, где уже стояло
четыре человека. Через головы, колени, чемоданы стоявших в коридоре в
уборную пробирались время от времени несчастные люди. Стоявшие вокруг судна
отворачивались. Хорошо еще, что вода шла ...
Когда поезд пришел куда то, и было заявлено кем то, что дальше он не
пойдет, пришлось перетаскиваться на следующий, потом опять на следующий,