"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу автора

- Между нами... пожалуйста! Ганс рассказывал мне, что вас зовут
Викингом. Я заинтересовался, и теперь понимаю, почему.
- А я вас сразу узнал --, медленно говорит Юкку, спокойно отводя
протянутый кокаин. - Нет, вы меня не знаете. Но я редко забываю лица, в
особенности такое, как ваше. - Он еще замедляет слова, будто ощупью находит
их, одно за другим. - Это было летом в Гиссене - да. Смешно - шел
проливной дождь, когда я попал в город, который зовут "Гиссен". Я только что
удрал тогда из лагеря, решил отправиться сюда. Пробирался по всякому - на
крышах, буферах, ну как теперь люди ездят. Устал, давно не ел - словом,
вряд ли чем нибудь отличался от серой, жалкой толпы. И поезд, неизвестно
откуда и куда, стоял, и на перроне сплошной стеной стояла эта толпа - и
вдруг она расступилась, сжалась, - и тогда я увидел вас. Тогда у вас были
два костыля подмышками, серая куртка, - и такой ледяной, невидящий взгляд,
такая сила в этом презрении и к собственной, и к чужой жалкости, что мне
стало сразу стыдно как то, и я подумал: вот, у этого поучись, это из тех,
настоящих людей, которые не сдаются ...
Ганс удивленно поднял голову. Викинг, признающийся в своей слабости! Да
он стоит среди них всех, как скала, и еще улыбается при этом.
- Потому что есть и другие - еще медленнее продолжал Юкку, тоже
невидящим взглядом смотря в окно. - В сорок первом, когда нас освободили
немцы, пошел в подвалы местного НКВД, Каика искать, племянника моего,
семнадцать лет ему было, когда забрали. Кряжистый был, первым силачом в
классе считался, - а потом наверно, пожалел о своей силе, - был бы
послабее, не вытерпел бы столько. Видно ведь было, как мучили --
"теломеханикой" это у товарищей называется. А среди них всякие были, русские
и украинцы, азиаты, еврей один, и наши эстонцы, Теннисен, например ...
Интернационал. Это бестиальное зло никакими географическими границами не
ограничивается. И пусть мне не говорят ура-патриоты и тряпочные
интеллигенты: вот этот, мол, народ, жесток по натуре. Жестокость именно в
натуре, а не в национальности... У меня, как видите, скандинавский тип, так
многие "фазаны", как у нас нацистов называли, заглядывались... их плюгавый
истерик должен был хоть окружать себя северной расой, чтобы расистскую
теорию проповедывать. Вы заметили, что Гитлер и Геббельс были ее ходячим
опровержением? Не будь Гитлер фюрером - в его еврейской бабушке не было бы
в то время никаких сомнений. Так вот, привязался один фазан - уж очень я
ему понравился, завербовать хотел в какой то там штандарт. Сам невысокий,
рыжеватый, прыщеватый, очень узкие губы, как ниточки, а глаза улитки --
крохотные, выпуклые, щупающие и липкие. Пригласил меня однажды к ним на
"Бунтер Абенд" - пестрый вечер. Хотел очевидно проверить, гожусь ли для
них, я по наивности думал, что просто вечеринка с попойкой - от скуки и
ради наблюдений отчего не пойти. Оказалось, что они отгородили от зала
барьером возвышение, вроде сцены, за которым мы сидели за столом. Напротив в
углу поставили нечто вроде виселицы, на которой висел человек на собственном
члене, а в залу выпустили несколько голых женщин и озверевших догов-кобелей,
которые их насиловали... Простите, о таких вещах не следует говорить вслух,
рассказы о пытках считаются предосудительными, их замалчивают. Надо же
пощадить наши бедные нервы, и спрятать голову в песок, - ах, ах,
пожалуйста, не надо ужасов! Мы никогда никаких ужасов не хотели, Боже
сохрани, мы всегда старались их не видеть, мы ничего, ничего для них не
делали, кроме того, что не делали вообще ничего для того, чтобы этого не