"Ирина Сабурова. О нас" - читать интересную книгу автора

банковским директором в Менхеттене, или... такой же путь к согнувшемуся
деревянному кресту того, у кого на груди еще видны сейчас дырочки от только
что снятого с мундира Железного креста такой то степени... Вот именно, ведь
это пустая стена, не занавес, а экран. Конечно, для него надобно расстояние.
Тогда мы не видели его - в глухую, тоскливую, тревожную осень, под дождем,
страхом и голодом. Но и тогда, и теперь на нем тени, тени, и мы - тенями...

"Авдотья Петровна, Авдотья Петровна!
Сыграйте нам вальс: "Незабвенное время"...
- Есенин сказал. И его не забудешь.

* * *

"Горсточка эмигрантов!" - Ну нет, это можно было сказать во времена
Французской революции. С некоторой натяжкой еще, может быть о первой русской
эмиграции после Октября. Но теперь эмиграция перестала быть осколками какого
то класса, бедной иностранной колонией в немногих городах. Теперь она --
международный фактор, с которым надо считаться всем. Кто может поручиться за
то, что не станет сам эмигрантом?
После Второй мировой войны эмиграция шла не только из Советского Союза,
но из почти всех стран Восточной Европы: Югославии, Чехословакии, Румынии,
Польши, Болгарии, а из Венгрии даже дважды; из Восточной зоны Германии, из
Балтики и Израиля, из Алжира, Кореи, Индии, Тибета, Индонезии, с Кубы и из
Китая. По разным причинам (бегство, но не всегда от коммунизма), но именно
по тому, что по разным причинам, - не миллионы, а десятки миллионов уже, а
не горсточка людей! И при всем различии рас, причин и обстоятельств --
судьба их одинакова: потеря родины и близких, своего места в жизни,
пересадка в чужую обстановку, страну с другим климатом, часто чужим языком,
обычаями, требованиями - и необходимость приспособиться - или погибнуть. К
этому можно еще прибавить, что даже если у некоторых сперва остается
надежда, то после каждой эмиграции, длящейся свыше пяти лет, возвращение
становится более, чем проблематичным. Разрывается не только жизнь, но и
связь с прежней, создаются разные пути, и люди, идущие по ним, станут
чужими, потому что изменились по разному. Если же эмиграция длится целое
поколение - то о возвращении могут думать только очень недалекие - или
совершенно далекие от реальной обстановки люди.
Дайте себе пожалуйста труд задуматься над этой массой. Вот ветераны
эмиграции - старая русская интеллигенция и дворянство, казаки, солдаты,
купцы и институтки. Всегда почему то забывается, между прочим, что Белые
армии состояли далеко не из одних офицеров и великих князей; --
полуграмотных людей, твердо разбиравшихся однако в понятиях добра и зла - в
них тоже было достаточно. Но те, кто построили себе фермы, развели кур,
стали фабричными мастерами - не привлекают особого внимания. Популярность
-- всегда прожектор: полковник за рулем такси, князья - лакеи, и вообще --
"ам слав". Многие сделали себе в эмиграции европейские, даже мировые имена в
разных областях культуры, науки, и неотделимы теперь от национальной жизни
чужих стран. Но ветеранов - остатки, последние могикане - сколько их еще
наберется? - и становится все меньше. Валовое изгнанничество, переселение
началось после Второй мировой войны. Опять таки с Востока: как ни ловили
советские охотники за черепами своих "подрабных" (от слова "раб"), как