"Магда Сабо. Лань" - читать интересную книгу автора

Юли ушла ко всенощной. Я написала ей записку, что еду в Гранд-отель, взяла
вещи и вызвала такси. Доехала, до летнего кинотеатра, отпустила машину. Из
Гранд-отеля доносилась музыка, я уже хотела было войти, но тут как раз
начали поднимать синие парусиновые навесы над столами: солнце село.
Служитель крутил какую-то рукоятку, и синяя парусина медленно, нехотя
съеживалась - по мере того, как складывался металлический каркас, на который
натянута была ткань. На мгновение я увидела на парусине заплату - помнишь,
ее на наших глазах посадил обивщик - и даже ощутила запах той бури, и передо
мной возникла стеклянная стена ресторана, из-за которой мы смотрели на плеск
дождя и хлесткие молнии.
______________
* Имеется в виду остров Маргит в Будапеште.

Я повернулась и отправилась обратно в город. Поднялась по лестнице к
своей квартире - и тут увидела Гизику: аккуратно расправив на коленях
платье, она сидела на верхней ступеньке и ждала. У нее был свободный день, и
она пришла позвать меня на ночь к себе. Мы не разговаривали, не объясняли
ничего друг другу. Дом, где она живет, - один из тех безобразных
многоквартирных домов, каких много в столице; окна квартир выходят на
висячие галереи; квартира Гизики 39-я, но есть там и 60-й номер, возле
лестницы на чердак. На галерее почти возле каждой двери висела на крюке
птичья клетка, внизу, во дворе, визжали дети, из окон несло запахами обеда;
дверь общей уборной распахнута была настежь.
Входя к Гизике, я споткнулась о мусорное ведро, и через полчаса нога в
щиколотке распухла. Я поужинала в постели; Гизика испекла оладьи со
сметаной. В комнате было две кровати, Гизика постелила только одну, в ней мы
и спали с ней; над нами висел свадебный портрет Юсти - совсем юная невеста с
потупленным взором, в руке крохотный миртовый букетик. Не знаю, куда Гизика
отослала Йожи; спрашивать мне не хотелось.
Ночью мы не спали почти: у меня болела нога, Гизика и дело вскакивала
поменять компресс. Утром она побежала в продовольственный магазин -
позвонить врачу; дальше ты знаешь. Когда Дюрица ушел, она вызвала такси,
доехала со мной до площади - "Лебедь" там всего в сотне метров, - а я
поехала сюда. У ворот сидели цветочницы, они стали было предлагать мне
цветы, но потом оставили в покое. Я купила в киоске дюжину шпилек: опять
растеряла свои шпильки. Хотела было войти в ворота - и тут увидела цветущие
ветви, свисающие из-за ограды, и не вошла. Вчера я не заметила их или не
разглядела как следует и лишь теперь увидела, что это текома, сверху донизу
осыпанная кроваво-красными продолговатыми граммофончиками.
Ты знаешь вообще-то, что это за растение, текома?
Отец бы сказал и латинское его название; я тоже когда-то его знала, -
потом, может, вспомню. Если бы тебе привелось побывать на Мощеной улице, ты
бы знал, что это за растение, какие у него кривые, упрямые, цепкие
ветки-стволы; а цветы - будто маленькие горны. Когда я в первый раз пришла к
Ангеле, она стояла у изгороди, держась одной рукой за решетку, высматривала,
иду ли я наконец, а в губах держала красный раструб цветка текомы.
Словом, я так и не свернула в ворота, прошла дальше, к часовне. На мне
были туфли Гизики: у нее размер больше моего, - но все равно распухшей ноге
было тесно, она горела, наливалась пульсирующей болью. В часовне я сразу же
сняла туфли, сунула ноги под скамью; каменный пол холодил пылающие ступни. В