"Магда Сабо. Лань" - читать интересную книгу автора

меня были шелковичные черви; позже, в школе, когда мне поручили содержать в
порядке кабинет наглядных пособий, я нашла там старый аквариум и держала в
нем рыбок гуппи, пока они не подохли все до одной. У Ангелы была лань; из-за
этой лани я однажды, управившись с послеобеденными делами, пошла к ней в
гости.
Теперь Ангела уже не красавица. Прелестный овал ее лица потерял свою
четкость и правильность; вчера, когда она стояла рядом с матерью, я словно
увидела тетю Илу в двух экземплярах, только один из них - худосочнее и
болезненнее. Когда кто-нибудь пробовал заговорить с ней, она не отвечала,
лишь поднимала глаза; по взгляду ее видно было, что она не понимает ни слова
и даже не может сообразить, кто стоит перед ней. Наверняка Эльза напичкала
ее успокоительными лекарствами. Вчера я ее хорошо рассмотрела, времени у
меня было на это достаточно. Я думала, долго ли она еще проживет; судя по ее
виду, с этим миром у нее уже мало общего. Никогда бы раньше я не поверила,
что такой преходящей, непрочной окажется ее гордая, совершенная красота.
Красоту свою Ангела носила как броню. Я часто думала, что если с ней что-то
случится, если ею овладеет уныние, страх, то стоит ей лишь подойти к
зеркалу - и она вновь обретет бодрость духа.
Я видела Ангелу с Эмилем, видела с дядей Доми и с матерью, с Эльзой,
державшей ее за руку, и видела с тобой. О ней всегда кто-то заботился,
держал за руку, лелеял, облегчал ей жизнь. И даже если я видела ее одну -
делающей ли покупки или просто сидящей в саду с книгой, - она и тогда не
казалась мне одинокой под защитой своего чудесного тела. Вчера я подумала,
что Ангела никогда не умела обращаться с деньгами; она не способна без
посторонней помощи заполнить самый простой бланк, она не училась трудиться и
ни в чем толком не разбирается; справки и отчеты по приюту за нее писал ты,
она же всю жизнь была лишь доброй и прелестной, а теперь вот и красота с нее
слиняла; если у нее окажутся деньги, они утекут как вода; она начнет
бедствовать и скоро исчезнет, испарится, от нее останется только имя, а там
и имя забудется; я же, когда умру, останусь в истории театра, обо мне снимут
фильм; на Дамбе будет стоять моя статуя и взирать из сада, что возле
ресторанчика, на пойму и на заросли камыша.
Вчера, пока мы стояли друг против друга, она ни разу не взглянула на
меня; она просто не могла вынести моего вида. Я чуть не рассмеялась, когда
мне подумалось: вот бы взять и рассказать ей, что я всю свою жизнь ждала
момента, когда наконец увижу начало ее движения к смерти, к быстрому и
неотвратимому исходу; не смешно ли, что именно этот страшный вчерашний день
оказался лучшим днем моей жизни!

Ангела любила меня. Она любила моих родителей, наш дом и все, что в нем
было, даже лиловую занавеску в кухне и мои туфли с обрезанными носами,
которые она как-то даже взяла у меня померить. Для Ангелы мы были чем-то
экзотическим. Она так же подсознательно, не отдавая себе отчета, тянулась ко
мне, как я всем своим существом, пока еще не понимая причин и не задумываясь
над ними, ненавидела ее. Я никогда тебя не спрашивала, что говорила Ангела
обо мне, о нас, - но я уверена, что она не говорила ничего такого, из чего
стало бы ясно, что мы были почти нищими или что жили на Дамбе, в доме, куда
вход вел через кухню. Порой у меня было такое чувство, что она мне только
что не завидует. Однажды, когда мы ходили со школой в лес, она с несчастным
видом долго топталась возле меня, держа в пальцах розовые, тонкие, как из