"Магда Сабо. Лань" - читать интересную книгу автора

курил сейчас. Я подумала о Юли: успела ли она добраться до цели с крестным
ходом и молится ли уже за меня и за всех нас, и что бы она сказала, если б
вошла вдруг сюда, зажгла свет и увидела нас в таком виде.
"Я знаю, ты любишь Ангелу..." - сказал ты. И ничего больше: ни что
любишь меня, ни что знаешь о моей любви к тебе; ты не пытался определить,
высказать словами нашу любовь, которая стала такой очевидной уже много
недель назад. Тогда я привстала и вытащила из-под себя портсигар, чтобы ты
смог закурить. Ты выкурил сигарету лишь до половины, потом выбросил ее на
балкон. С открытыми глазами я лежала в твоих объятиях, не двигаясь, в немом
отчаянии, а когда ты заснул, вышла на балкон, как была босая и голая, встала
у каменного парапета; ночной ветер обжигал кожу. Стуча зубами, стояла я в
холодной тьме смотрела на Будапешт, на горы, на далекий фонарь при въезде на
мост; потом опять забралась под одеяло, рядом с тобой. Подушка моя была у
тебя под головой, но я не стала тебя беспокоить, я умею спать как угодно, и
на камнях, и на голой земле. Я положила голову на собственный локоть.
И мне снова явилась Дамба - будто и не было никакой войны; в кабинете
покашливал отец возле своих цветов, в комнате матушка занималась с Юдиткой,
оттуда неслись гаммы; я возилась с грязной посудой. Утром матушка пекла
медовую коврижку: отцу надо было есть много меда, но из-за чувствительного
желудка он мог употреблять его только в печеных изделиях. Противень заляпан
был пригоревшим медом, я чуть кожу не содрала с ладоней, отскабливая его.
Лиловую занавеску я отодвинула, чтоб было светлее; на полу стояла лужа, да и
сама я вся забрызгалась грязной водой. Я терла противень крупным песком, а
он все не желал отчищаться. В это время звякнул звонок на воротах, и
маленькое окошко в кухонной двери на мгновение потемнело. Постучали. Я
крикнула, мол, пожалуйста, волосы свисали мне на потный лоб, я отодвинула их
локтем. Открылась дверь - и вошла Ангела; она остановилась на пороге, потому
что наперерез ей как раз тек ручеек грязной воды, выплеснувшейся на пол. Она
стояла растерянная, золотисто-коричневая от приморского солнца. Левой рукой
она прижимала к себе мяч, удивительный, небесно-голубой, с бегущими вокруг
золотыми кружочками, а в правой, одетой в белую перчатку, держала лаковую, с
красной кожаной каймой нотную папку. За ее спиной стояла Эльза; она сказала
мне: "Добрый день!"
Ты шевельнулся - и вдруг проснулся совершенно, будто спал не четверть
часа, а целую длинную ночь. Притянул мою голову к себе на подушку, произнес
какой-то стих, одну строчку, взял в пальцы прядь моих волос - и снова
заснул. Вот тут-то мне нужно было разбудить тебя и сказать, что с первой
секунды, только увидев и с тех пор не переставая ни на миг, наяву и во сне,
даже мертвая - если что-то существует после смерти - я ненавидела, ненавижу
и буду ненавидеть Ангелу.


2

Здесь и ящерицы водятся.
Животных я всегда любила; если уж на то пошло, так даже амбрушевых
свиней; я плакала, когда их кололи - хотя мы и получали по такому случаю
мясной гостинец; я не ела этого мяса, как соблазнительно оно ни пахло. Отцу
требовалось молоко, масло, мед, яйца, мы с матушкой питались чем придется;
объедков у нас не оставалось: мы даже собаку держать не могли. Одно время у