"Магда Сабо. Бал-маскарад" - читать интересную книгу автора

мужскую или, скажем, в женскую, где не будет больше этих проблем и от нее не
будут требовать всех этих глупостей, на которые она совершенно не способна.
Право же, детский сад - это не для нее. Она не хочет больше работать вместе
с Медери, которая на конференциях без конца твердит одно: "Дети имеют право
на невинные радости..."
Опять кто-то отпустил воздушный шарик. Цинеге взвизгнула, но тут же
прикрыла рот рукой, хотя никто и не сделал ей замечания. Хорошо, Медери,
пусть так, оставайся здесь победительницей, развлекайся среди своих
поклонниц. Я тоже все сделаю ради учащихся, но только не то, что считаю
пагубным.
Как было бы любопытно, если бы существовал потусторонний мир и можно
было бы встретиться с теми, кого уже нет в живых!
Конечно, за гробом ничего нет, это доказано, так утверждают физика и
химия, эти умные науки, в которые она верит, и с этим иногда не так-то
просто примириться. Ну, а если бы что-то было в самом деле, что сказали бы
ей те, кого уже нет в живых? Что сказала бы мама, которая умерла где-то за
границей еще при жизни отца? И сам отец с вечной сигарой в руке, в
неизменном халате с прожженной пеплом маленькой круглой дырочкой. И Виола...
Нет, нет. Так все-таки лучше.
Так не могла бы говорить даже Эржи, которую она едва знала, потому что
спускаться на кухню ей не разрешалось, Эржи, которая попала в больницу и
умерла после операции. "Общаться с прислугой запрещаю, но навестить больную
кухарку - твой долг", - говорил отец и потому приказал Виоле взять с собой в
больницу и Луизу. Они пошли и разыскали Эржи, бедняжка говорила что-то, но
понять ее можно было не всегда. Больничная палата была переполнена, и Виола
почти сразу собралась уходить, чтобы не тревожить больных; пирожные, что она
принесла, остались на ночном столике.
Она, Луиза, собственно говоря, тогда впервые в жизни разглядела Эржи;
это была худенькая черноглазая крестьянская девушка с густыми черными
волосами. Она металась на кровати, но потом вдруг все-таки узнала ее - и это
было странно, потому что Виолу она так и не узнала. Эржи смотрела, смотрела
на нее, а потом сказала, вернее, выкрикнула, так что сестра даже подбежала к
ней: "Луизочка, ваша маменька была ангел. Слышите? Ангел! Потому-то и
улетела она из этого ужасного дома..."
Виола стала тянуть Луизу из палаты, а она шла, испуганная, ничего не
понимая. Мамино лицо вдруг словно раздвоилось: одно лицо, нарисованное
отцом, было холодным, ускользающим и злым, другое, увиденное глазами Эржи,
было хорошее, доброе. Виола бежала с нею по коридору, их шаги гулко
отдавались под сводами.
Всего лучшего, Медери, развлекайся! Довольно с меня вашего бала!...
Никто не обратил на нее внимания, когда она пробиралась к выходу.
Гремела музыка, с галереи опять посыпались конфетти и ленты серпантина. Смех
сопровождал ее, как дым сопровождает поезд.

V Маска не верит в предсказания, она предпочитает сама рассказать
Кристи о своем прошлом. - Мы узнаем, что некогда жили в одном дворе четыре
феи: три куста жасмина и бабушка

- Я, конечно, пошутила, - сказала Маска. - В школе ведь тебя учили, что
по руке человека нельзя узнать ни настоящего, ни прошлого, ни будущего. О