"Фред Сейберхэген. Черные горы" - читать интересную книгу автора

увидел, как тот был схвачен передней парой хрупких лапок и отправлен в
крошечный, кажущийся безвредным рот. Прошло всего лишь мгновение, и тварь
вздрогнула, неестественно выгнулась и начала корчиться. Ее сотня ног
беспорядочно задергалась, она резко опрокинулась на пол и, изогнувшись,
показала Чапу сотню игл, торчащих из напоминающего бич хвоста.
Чап осторожно преодолел оставшиеся ступени. Стоножка не шевелилась.
Он слез с лестницы и направился к двери, ведущей на следующий, более
низкий уровень; теперь он ощутил вызванную страхом сухость, комом
поднимающуюся у него в горле. Он услышал, как лестница позади него начала
подниматься; так и планировалось на случай, если бы, пока Чап находился
внизу, пришел какой-нибудь офицер.
Он едва не наступил в темноте на раздутую темную тушу, которая слабо
пошевелилась при его приближении. Об этом ему тоже говорили. Это был
человек, все еще живой, который вскармливал в себе личинку стоножки.
Возможно, однажды его руки присоединятся к останкам воров, висящим над
проходом; а возможно, он и в самом деле когда-то был вором.
В слабом свете, просачивающемся сверху, он смог различить дорогу к
следующему, более низкому уровню: обычная дверь вела к простым каменным
ступеням, узким и извилистым, но достаточно доступным. То, что находилось
внизу, не имело ни желания, ни случая подняться наверх, а стоножка, должно
быть, слишком боялась спускаться вниз.
Чап направился вниз, вооруженный тремя словами заклинаний, которым
его научил Ханн. Теперь они застряли у него в горле, словно кость, -
слова, совсем не подходящие обычному человеку. Чап спускался по круговой
лестнице, и перед ним все усиливался золотой отблеск.
Как было велено, Чап считал повороты лестницы и перед последним
остановился - раньше, чем источник сияния мог попасть в поле его зрения.
Затем он сделал глубокий вдох и отчетливо и громко, делая паузу после
каждого слова, произнес заклинание.
При первом же слове воцарилась мертвая тишина, хотя ему казалось, что
и до этого было тихо как в могиле; просто все время слышалось какое-то
тихое бормотание, на которое он не обращал внимания до тех пор, пока оно
не пропало.
При втором слове свет в нижнем помещении потускнел, и воздух стал
свежим и обычным - до этой минуты ему только казалось, что это так; время
стало осязаемым, и Чап прочувствовал возраст древних камней, из которых
был построен окружающий его склеп.
Третье слово вообще, казалось, навсегда зависло на его устах, но,
когда он наконец выговорил его, время сразу потекло, как и должно было.
Золотистый свет перед ним обрел свою обычную яркость, легкое мерцание
прекратилось, и свечение стало ровным, хотя до этого ему так только
казалось.
После этого Чап сошел вниз и вошел в сокровищницу Сома через ее
единственный вход. Склеп был круглой формы, с высоким сводом, диаметром
метров двадцать. Золотистый свет исходил из его центра, похоже, от самих
сокровищ. Здесь грудами были навалены монеты и украшения из блестящего
желтого металла, бруски и свертки листового золота; там и сям груды
отсвечивали более резким отблеском серебра или более ярким сиянием
драгоценных камней.
Сокровищницу все еще отгораживал от Чапа последний барьер, что-то,