"Рафаэль Сабатини. Торквемада и испанская инквизиция" - читать интересную книгу автора

милосердного Христа люди безжалостно пытали и сжигали себе подобных. То было
прискорбной, трагической иронией, которой они искренне не осознавали,
уподобляясь Святому Августину, который настаивал на искоренении еретиков и в
искренности и чистоте помыслов которого никто не может усомниться.
Чтобы понять их позицию, необходимо лишь принять во внимание абсолютную
убежденность в справедливости католической доктрины, которую Леки назвал
"доктриной спасения избранных". Исходя из предпосылки, что римская церковь
праведна и является единственной христианской церковью, они неизбежно
приходили к выводу, что невозможно спасение для того, кто не состоит в ее
рядах: не может неведение о праведной вере служить оправданием заблуждения,
как - и по сей день - незнание закона не освобождает от ответственности в
мирских делах. Поэтому они считали проклятыми не только тех, кто
раскольнически дезертировал из церкви, и тех, кто подобно иудеям и
мусульманам сознательно оставался вне ее, но и - таково было понимание
высшей справедливости и божественного промысла - дикарей, никогда не
слышавших имени Христа, и даже ребенка, умершего в утробе матери до
унаследования первородного греха, который мог быть смыт только святой водой
при крещении. Отцы церкви вели горячие полемические сражения в попытках
точно установить момент, с которого начиналась внутриутробная жизнь и после
которого проклятие заставляло душу, появившуюся у плода утробного, погибнуть
еще во чреве.
Если учитывать стремление сохранить эти доктрины неизменными,
становится понятно, почему в представлении церкви - чьим делом было спасение
душ - не существовало более отвратительного и непростительного греха, чем
ересь. Становится понятным, почему церковь относилась к своим детям,
повинным в убийстве, изнасиловании или прелюбодеянии, с терпеливостью
снисходительных родителей и разила неистово гневно еретиков, жизнь которых
могла служить примером целомудренного поведения. Дело в том, что первые были
виновны лишь в проступках, обусловленных слабой человеческой природой, и,
будучи верующими, могли заслужить прощение раскаянием. Ересь же представляла
собой не только худший из грехов, но - в понимании церкви - даже выходила за
его границы и была бесконечно хуже греха, поскольку являла собой состояние
столь безнадежное, что добрые дела или целомудренный образ жизни не могли
искупить или смягчить тяжесть преступления.
Приняв такое отношение к ереси, церковь считала своим долгом уничтожить
ужасную чуму души, чтобы предупредить ее распространение: к тому же она
находила оправдание в словах Святого Августина о том, что сама жестокость
ради достижения этой цели милосердна. С этой точки зрения в позиции церкви
по отношению к ереси нет ничего нелогичного. Что нелогично - так это
включенная в доктрину "спасение избранных" концепция о Боге, снисходительном
ко всем заблудшим и падшим.
Даже в случае Галилея - одного из самых знаменитых узников, прошедших
чистилище трибунала Святой палаты, - нет достаточного основания полагать,
что в стремлении инквизиторов добиться его отречения от теории движения
Земли вокруг Солнца были иные мотивы, кроме страха перед распространением
учения, которое они искренне считали иллюзией и которое могло поколебать
веру человека в библейское учение.

Глава IV. ИЗАБЕЛЛА-КАТОЛИЧКА