"Рафаэль Сабатини. Псы господни " - читать интересную книгу автора

Никто иной как Уолсингем сказал о Роджере Тревеньоне, графе Гарте, что
он предпочитает общество мертвых обществу живых.
Это был язвительный намек на привычный затворнический образ жизни
графа. Его светлость расценил бы насмешку как булавочный укол, если бы
вообще обратил на нее внимание. Скорей всего он бы понял насмешку
буквально, признал, что общество мертвых ему и впрямь предпочтительнее, и
объяснил причину: хороший человек - мертвый человек, ибо мертвый больше не
способен творить зло.
Вы, разумеется, понимаете, что жизненный опыт, приведший к подобному
заключению, навряд ли был приятным. Мизантропом с юности его сделала
близкая дружба с доблестным Томасом Сеймором, братом одной королевы и мужем
другой. Честолюбивые помыслы, а, возможно, и любовь подтолкнули его к
решению жениться после смерти Екатерины Парр на принцессе Елизавете. На
глазах Тревеньона, преданного и восторженного друга Сеймора, плелась липкая
паутина интриги, в которую и угодил адмирал, а сам Тревеньон едва избежал
плахи. Злобным пауком был завистливый и честолюбивый регент Сомерсет: он
опасался, как бы любовь адмирала и принцессы не положила конец его карьере,
и без малейших колебаний отправил родного брата на эшафот по
сфабрикованному обвинению в государственной измене.
Дело представили так, будто адмирал, будучи любовником принцессы,
замыслил свергнуть регента и взять бразды правления в свои руки. Да и
принцессу он, якобы, соблазнил лишь для того, чтобы осуществить свой
коварный замысел. Оба обвинения были так хитро увязаны, что одно
возводилось на основании другого.
Юного Тревеньона арестовали вместе с другими придворными принцессы и
теми, кто состоял в близких отношениях с адмиралом, будь то слуги или
друзья. А поскольку он был придворным принцессы и пользовался доверием
адмирала больше, чем кто-либо другой, Тревеньон стал объектом пристального
внимания регентского совета. Его то и дело вызывали туда, учиняли ему
бесконечные - ad nauseam* - допросы и дознания с целью обманным путем
заставить его оговорить друга, вырвав у него признания о том, что он видел
в Хатфилде или какие тайны доверял ему друг.
______________
* До тошноты (лат.).

Говаривали, что много лет спустя, когда подобные признания никому уже
не могли причинить вреда, лорд Тревеньон признался, что любовь адмирала к
юной принцессе была искренней и глубокой и коренилась отнюдь не в
честолюбивых помыслах. Однажды в Хатфилде он застал ее в объятиях адмирала,
из чего вполне разумно заключил, что принцесса была неравнодушна к
адмиралу. Но тогда, в регентском совете, молодой Тревеньон не припомнил
ничего, что могло бы повредить его другу. Он не только упрямо отрицал, что
ему известно - прямо или косвенно - об участии Сеймора в каком-либо
заговоре, а напротив, из его многочисленных заявлений следовало, что
обвинение в государственной измене, предъявленное адмиралу, не имеет под
собой никаких оснований. Его стойкость не раз приводила членов совета в
ярость. Для Тревеньона было откровением, как далеко может завести людей
злоба. На одном из допросов сам регент, сорвавшись, предупредил Тревеньона,
что его собственная голова не так уж прочно держится у него на плечах, что