"Рафаэль Сабатини. Вечера с историком" - читать интересную книгу автора

невыразимо ласковая улыбка.
- Я надеялся, что ты последуешь за мной, сын мой, - молвил он. - Если
ты принес мне покаяние, значит, Бог услышал мою молитву.
- Покаяние? - вскричал Афонсо Энрикес. Он злобно расхохотался и
выхватил из ножен кинжал.
Санчо Нуньес в ужасе схватил принца за плечи, пытаясь удержать его.
- Мой государь, - срывающимся голосом вопил он, - ты не посмеешь
заколоть помазанника Господа нашего! Это означало бы полное и безвозвратное
самоуничтожение!
- Проклятие исчезнет, когда не станет того, чьи уста произнесли его, -
ответил Афонсо. Как видно, горячая кровь не мешала этому юноше и пылкому
разрубателю Гордиевых узлов рассуждать довольно здраво. - А снять проклятие
с моей Коимбры для меня важнее всего.
- И оно будет снято, сын мой, как только ты покаешься и выкажешь
готовность повиноваться воле Его Святейшества, как и подобает
христианину, - отвечал бесстрашный кардинал.
- Боже, надели меня терпением, чтобы разговаривать с этим человеком, -
сказал Афонсо Энрикес. - Слушайте, сеньор кардинал, - продолжал он, уперев
ладони в рукоять своего кинжала, отчего его лезвие на несколько дюймов ушло
в сосновую крышку стола, - я вполне могу понять и стерпеть ваше стремление
пустить в ход все средства, имеющиеся в распоряжении церкви, чтобы покарать
меня за прегрешения, которые вы вменяете мне в вину. Возможно, в нем есть
какой-то смысл. Но можете ли вы объяснить мне, почему за поступок,
совершенный - если вообще совершенный - мною одним, должен быть наказан
целый город? Причем наказан столь ужасным проклятием, что верным сынам и
дочерям Матери-Церкви отказано в отпущении грехов и отправлении всех
религиозных обрядов в городской черте; что мужчинам и женщинам запрещено
приближаться к своим алтарям; что им приходится принимать смерть без
исповеди и уходить в мир иной грешниками, обреченными на вечные муки ада.
Какая нужда толкнула вас на это?
Благосклонная улыбка на лице кардинала сменилась лукавой усмешкой.
- Что ж, я отвечу тебе, - проговорил он. - Ужас, в который повергнуты
жители Коимбры, подвигнет их на бунт против тебя. Если, разумеется, ты не
избавишь их от анафемы. Таким образом, сеньор принц, я получаю возможность
держать тебя в узде. Либо ты покоришься, либо будешь уничтожен.
Афонсо Энрикес несколько мгновений молча смотрел на кардинала.
- Вот уж ответ - так ответ, - сказал он наконец и вдруг грозно
взревел: - Но это политика, а не религия! Знаете ли вы, что происходит,
когда правитель менее искушен в государственных делах, чем его противники?
Он прибегает к силе, сеньор кардинал. Вы вынуждаете меня к этому, а значит,
вам и отвечать за последствия!
- О какой силе ты говоришь? - глумливо спросил легат. - Твое жалкое
оружие, сеющее смерть, - ничто в сравнении с мощью стоящей за мной церкви.
Ты угрожаешь мне гибелью? Думаешь, она страшит меня?
Внезапно кардинал поднялся на ноги и в гневном порыве распахнул свою
багровую мантию.
- Рази же меня своим кинжалом! На мне нет кольчуги. Рази, коли
посмеешь, и твой святотатственный удар погубит тебя. Погубит и в этом мире,
и в загробном.
Инфант задумчиво взглянул на легата и медленно вложил кинжал в ножны.