"Рафаэль Сабатини. Капризы Клио" - читать интересную книгу автора

пожаловала графу должность генерал-лейтенанта Восточного, Среднего и
Западного Марча - должность, которой Дарнли добивался для своего отца -
Леннокса.
Королева все же выполнила свое предсвадебное обещание и короновала
Дарнли, однако изгнание мятежных лордов стало первым и последним общим
предприятием венценосной четы. С этих пор между ними непрерывно росло
отчуждение, и звезда Дарнли, едва успев взойти, пошла на закат.
Поначалу их величали "королем и королевой" или "его и ее величествами",
но к Рождеству, спустя всего пять месяцев после свадьбы, Дарнли начали
именовать просто "мужем королевы"; во всех документах его имени теперь
предшествовало имя Марии, а потом и монеты с двойным профилем и надписью
"Ген. и Мария" были изъяты из обращения и заменены монетами новой чеканки,
на которых его имя перекочевало на второе место.
Глубоко оскорбленный, Дарнли искал причину явной неприязни королевы где
угодно, только не в самом себе и не в своих недостатках. Вскоре он решил,
что обнаружил эту причину.
Около четырех лет назад в свите савойского посла мсье де Моретта к
шотландскому двору прибыл странствующий менестрель Давид Риццо. В дурном
влиянии этого пьемонтца, синьора Дэйви, и узрел Дарнли корень всех своих
бед.
Сначала внимание Марии привлекла искусная игра Риццо на скрипке. Позже
он стал ее доверенным секретарем по французским делам, и юная королева,
воспитанная при утонченном французском дворе, привязалась к нему, словно к
товарищу по изгнанию. Она не раз жаловалась на выпавший ей тяжкий жребий -
царствовать в суровой и беспокойной стране - и всегда встречала его
сочувствие. Благодаря своим способностям и изворотливому уму, Риццо
выдвинулся столь стремительно, что вскоре ни один шотландец не мог
похвастаться такой близостью к королеве, как он. Когда по подозрению в
сочувствии и пособничестве изгнанным лордам-протестантам был отправлен в
отставку Мэйтленд Лесингтонский, синьор Дэйви стал его преемником на посту
королевского секретаря, а когда аналогичное подозрение пало на Мортона, было
открыто объявлено, что канцлером вместо него будет назначен Риццо.
Так синьор Дэйви сделался самым могущественным человеком в Шотландии, и
наивно было бы рассчитывать на то, что упрямое и своевольное дворянство
стерпит выскочку. Придворные начали плести против него интриги и подпускать
сплетни - например, о том, что этот итальяшка - агент папы римского,
замышляющий козни против шотландской протестантской церкви. Однако в
начавшейся затем борьбе за власть грубая шотландская прямолинейность не
смогла тягаться с итальянской изощренностью. Какие бы шаги ни предпринимали
бароны и лорды, они не пошатнули положения Риццо. Тогда, наконец, пополз
слушок о том, что расположение прекрасной королевы пьемонтец снискал отнюдь
не только своими деловыми и музыкальными талантами. В частности, Бедфорд
писал Сесилу: "Я не стану распространяться о том, какую именно
благосклонность проявляет Мэри к Дэвиду, ибо королевской особе должно иметь
доброе имя..."
Коль скоро начались перешептывания, нашлись и люди, которые с
готовностью поверили слухам и выдавали их уже за несомненный факт. Вскоре
сплетни достигли ушей Дарнли. Правдоподобно объяснив охлаждение к нему
королевы, они болезненно задели его мужское самолюбие и подлили масла в
огонь. Дарнли затаил злобу и с этого момента стал самым непримиримым из