"Рафаэль Сабатини. Каролинец (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

сердце, она не может выйти замуж за человека, виновного в ужасной измене.
Лэтимер обесчестил себя навсегда, но мисс Кэри будет молить Бога, чтобы
Гарри вновь обрел разум, и тогда, кто знает, возможно, он еще сможет
избежать сурового наказания, которое рано или поздно настигает тех, кто идет
по греховному пути.
Лэтимер перечитал письмо трижды и с каждым разом задумывался над ним
все глубже. Боль в его душе росла, но удивление постепенно ослабевало. В
самом деле, на что еще он мог рассчитывать, хорошо зная своего бывшего
опекуна? К его яростным нападкам, когда ушей старого тори[2] достигнут вести
об отступничестве воспитанника, Гарри Лэтимер, по правде говоря, был
подсознательно готов, ибо во всей Америке не найдется большего
фанатика-лоялиста, чем сэр Эндрю Кэри. Любовь к королю стала для него чуть
ли не религией, и, подобно тому, как гонения лишь укрепляют веру,
преданность сэра Эндрю вспыхнула еще горячей, едва в воздухе запахло
мятежом.
В свое время монархические убеждения сэра Эндрю повлияли на Гарри и
заставили его колебаться, когда он задумал вступить в борьбу за Свободу; но
четыре месяца назад, в Массачусетсе, увидев, до какой степени беден и
угнетен народ в этой провинции, он принял окончательное решение.
Баронет воспитывал Гарри с раннего детства, и тот чувствовал глубокую
привязанность к нему за доброту и многолетнюю неустанную заботу. Поэтому,
когда Лэтимер с жаром взялся за дело, подсказанное ему совестью и чувством
справедливости, пыл молодого человека постоянно охлаждали мысли о том горе,
которое принесет сэру Эндрю известие о разрыве его воспитанника с партией
тори, и о неизбежном вслед за этим разрыве с самим баронетом. А ведь Кэри
был ему почти отцом.
Одного только Гарри до сих пор не вполне себе представлял: для Миртль,
воспитанной в атмосфере абсолютной преданности трону, верность королю так же
свята, как для ее отца. Письмо расставило все по своим местам.
Прочитав его в первый раз, Лэтимер ощутил горечь и бессильный гнев. Как
она смеет его обвинять, да еще в таких выражениях! Как смеет, ничего не
зная, осуждать его образ действий! Но, поразмыслив, он решил быть более
терпимым - ведь для Миртль компромисс со своей совестью так же неприемлем,
как для него самого. До сих пор Лэтимер был готов на все, лишь бы добиться
ее руки, и нет такой жертвы, думал Гарри, которую он не принес бы ради
этого, ибо не представлял себе большего горя, чем потеря Миртль. Но имеет ли
он право руководствоваться сугубо личными мотивами, когда речь идет о долге,
о деле, которому он поклялся служить? Поступившись своей совестью, он так
или иначе станет недостоин Миртль. Он вспомнил слова Ловеласа: "Я не смог
бы, дорогая, так сильно любить тебя, когда бы честь не возлюбил еще
сильнее".
Выбора не было.
Лэтимер взял перо и начал быстро писать - чересчур, видимо, быстро,
потому что, вопреки собственному желанию, излил свою горечь:
"Вы слишком нетерпимы, а нетерпимость всегда порождает жестокость и
несправедливость. Вам никогда не поступить более жестоко и несправедливо,
потому что Вы никогда не найдете столь же любящего, и оттого так остро
страдающего сердца. Я принимаю это страдание как первую рану, полученную в
служении избранному делу. И я вынужден смириться с нею, ибо не вправе
поступиться своей совестью, чувством справедливости и изменить долгу даже