"Рафаэль Сабатини. Рыцарь таверны" - читать интересную книгу автора

битвы, подбадривая войско. Впервые за этот роковой день железные отряды
Кромвеля дрогнули под натиском роялистов, которые обратили их в бегство и
гнали до тех пор, пока не достигли батареи на Перри Вуд и не вышибли
"круглоголовых" из их укрытий.
Это был самый решающий момент сражения, когда шансы воюющих сторон
уравнялись, и, казалось, наступил долгожданный перелом.
Криспин первым ворвался на батарею и с криком: "Да здравствует
кавалерия!" - зарубил двух артиллеристов, не успевших покинуть свои
орудия. Этот крик был подхвачен сотнями голосов роялистов, ворвавшихся на
захваченные позиции. С одной стороны короля поддерживал граф Гамильтон, с
другой - герцог Дебри. Дело оставалось только за шотландской конницей
Десли, которая должна была обойти парламентское войско с флангов и
завершить его окружение. Считается, что если бы они выступили в этот самый
момент, исход битвы при Ворчестере был бы иным.
Но шотландская конница не двинулась с места, и те, кто продолжал
оборонять Перри Вуд, проклинали Лесли за предательство.
К своему горькому разочарованию роялисты осознали, что все их
огромные усилия были напрасны и атака не возымела должного успеха.
Лишенные поддержки, они не смогут долго удерживать захваченные позиции.
И вскоре, когда Кромвель собрал своих рассеянных "железнобоких" и
обрушил конницу на королевское войско, роялистов быстро оттеснили с холма
обратно к Вор-честеру. Отбиваясь от наседающих "круглоголовых", остатки
королевской армии собрались у Сидбурских ворот, но проход в город был
загорожен перевернутыми военными фургонами. Оказавшись в затруднительном
положении, они не стали пытаться устранить препятствие, а повернулись
лицом к противнику, чтобы дать свой последний бой пуританам.
Чарльз соскочил со своего боевого коня и влез на заграждение. За ним
последовали несколько человек, охраняющих короля, в том числе и Криспин.
На улице Хай-стрит Геллиард натолкнулся на молодого короля, сидящего
верхом на свежей лошади и отдававшего приказания отряду шотландских
стрелков. Солдаты стояли в угрюмом молчании, побросав на землю оружие,
отказываясь подчиняться командам и помогать королю в его последней попытке
повернуть ход сражения вспять. При виде подобной измены Криспина охватил
гнев. Он разразился крепкой бранью в адрес Шотландии и шотландцев вообще,
их церковного комитета, который сделал их козлами отпущения, и шотландской
конницы Лесли в особенности.

***

Его слова, полные горечи и презрения, были способны пробудить совесть
даже у самых закоренелых негодяев. Он все продолжал осыпать их
оскорблениями, когда в город ворвался полковник Прайд с войсками
Парламента, которым удалось преодолеть последний заслон королевских
защитников у Сидбурских ворот.
Услышав об этом, Криспин в последний раз воззвал к совести
шотландских стрелков.
- К оружию, вы, шотландские трусы! - грозно прокричал он. - Или вы
предпочитаете, чтобы вас изрубили на месте? К оружию, собаки, и если вы не
умеете жить достойно, то хоть умрите с честью!
Но его призыв остался без ответа. Они продолжали стоять, угрюмо