"Эрнесто Сабато. Туннель" - читать интересную книгу автора

Эрнесто Сабато

Туннель


Посвящается моему другу Рохелио Фрихерио, сумевшему выстоять в этом
мире трудных и переменчивых идей.


...так или иначе, существовал только один туннель, темный и одинокий, -
мой...


I

Достаточно сказать, что я - Хуан Пабло Кастель, тот самый художник,
который убил Марию Ирибарне; должно быть, все еще помнят судебный процесс, и
вы не нуждаетесь в более подробных сведениях обо мне.
Хотя сам черт не разберет, что? помнят люди и почему. Вообще-то мне
всегда казалось, будто коллективной памяти не существует, - пожалуй, такова
своеобразная форма самозащиты человеческого рода. Слова "старые времена были
лучше" означают не то, что раньше случалось меньше плохого, просто о нем
сумели благополучно забыть. Конечно, подобное утверждение справедливо не для
всех; мне, например, свойственно запоминать в основном плохое, и я мог бы
сказать: "Старые времена были лучше", если бы настоящее не представлялось
таким же мрачным, как и прошлое, - моя память сохранила столько гнусностей,
бедствий, жестоких и циничных лиц, что стала походить на боязливый лучик,
освещающий грязный музей бесстыдства. Как часто, прочитав полицейскую
хронику, я подавленно застывал в темном углу мастерской. Но, на деле, самые
отвратительные пороки гнездятся не в уголовной среде; в известном смысле
преступники наивней и безобидней многих других, заявляю это не потому, что
сам убил человека, - это мое искреннее и глубокое убеждение. Субъект опасен?
Ну, так избавимся от него, и все. Вот что я называю добрым делом. Подумайте,
сколько вреда причинит такой тип, если он будет по-прежнему расточать яд, а
люди, вместо того чтобы расправиться с ним, прибегают к доносам, клевете и
прочим низостям. Я, признаться, сейчас сожалею о том, что не сумел как
следует использовать свободу и не прикончил с полдюжины знакомых.
Мир ужасен - вот истина, которую не нужно доказывать. Хватит лишь
одного примера: в концлагере бывший пианист пожаловался на голод, и тогда
его заставили съесть крысу, причем живую.
Впрочем, речь сейчас о другом; потом, при случае, мы еще вернемся к
истории с крысой.

II

Итак, меня зовут Хуан Пабло Кастель. Вы спросите, какие мотивы
заставили меня взяться за перо и описать историю преступления (кажется, я
упомянул, что расскажу о своем преступлении), да еще и публиковать записки?
Я хорошо знаю человеческую душу; конечно, вы заподозрите меня в тщеславии.
Думайте как хотите, наплевать; мне давно плевать на чужие суждения и оценки.