"Юрий Рытхеу. Метательница гарпуна" - читать интересную книгу автора

приехавшие из Новосибирска, Хабаровска, Владивостока, Ленинграда,
Москвы, Магадана. В окружном Доме культуры происходил симпозиум,
посвященный пятидесятилетию установления на Чукотке Советской власти.
Симпозиум... Какие слова появились на самом краю земли советской!
В Москве Маша время от времени получала газету "Советская Чукотка" и
как-то с удивлением прочитала заголовок: "Форум оленеводов
Канчаланской тундры". Это звучало так необычно, что она не удержалась
и рассмеялась весело. Ее воображению представилась забавная картина:
канчаланские оленеводы, люди серьезные и степенные, враги пустого
словопрения, - на древнеримской площади, именуемой форумом; сидят там
в своих камлейках, напоминающих туники, а из-под подолов торчат
жилистые ноги, исходившие кочковатую тундру, каменистые склоны
пустынных холмов, бесконечные снежные пространства...
И тут же вспомнился окружной Дом культуры. Каким прекрасным
казался он, когда его только что воздвигли над лиманом! Впрочем, и
теперь анадырский Дом культуры выглядит неплохо, хотя уже требует
основательного ремонта.
...Юбилейный симпозиум проводился, конечно, там. Очередной оратор
допивал из граненого стакана последние капли желтой анадырской воды.
"Классовая борьба в чукотской тундре" - так называлось его
исследование.
Маша всмотрелась в докладчика. Да, это был Николай Кэральгин,
соученик ее по Анадырскому педагогическому училищу, впоследствии
студент Ленинградского университета, затем аспирант Института истории.
Появившийся на свет в Хатырской тундре, в яранге оленевода, он
оказался прирожденным ученым - упорным в поисках истины, скрупулезным,
точным. Даже в личной жизни он отвечал самым распространенным
представлениям о жреце науки: несмотря на приятную внешность,
оставался убежденным холостяком, одевался довольно небрежно,
интересовался только своим предметом да классической музыкой.
Маша устроилась в последнем ряду, хотя зал был большой, а ученых
приехало не так уж и много. К тому же изрядная их часть оказалась в
президиуме...
Докладчик допил свою воду и продолжал ровным голосом:
- Наиболее серьезное сопротивление Советской власти оказали
владельцы тысячных стад, чукотские феодалы, оленные хозяева, эрмэчины.
Установление новых общественных отношений угрожало именно им.
Остальные слои чукотского общества того времени восприняли Советскую
власть всем сердцем. Пришел именно тот общественный строй, который был
по душе трудовому человеку севера, воспитанному в силу своего
исторического положения, а равно и положения географического в
традициях коллективизма, взаимной выручки. Имущественное расслоение
среди приморских жителей только начиналось и еще не достигло таких
размеров, как расслоение в тундре. Общество в тундре было сложным
организмом, сохранившим, с одной стороны, пережитки родового строя,
первобытного рабства, а с другой - создавшим свой, северный феодализм,
где эксплуатация пастухов была доведена до той бесчеловечной стадии,
когда охранитель стад оказался низведенным до животного, гораздо менее
почитаемого, нежели олень...
"Николай не так уж бесстрастен", - отметила Маша, и, будто угадав