"Юрий Сергеевич Рытхэу. Айвангу " - читать интересную книгу автора

Кто-то предложил сжечь маяк. Белов, узнав об этом, собрал стариков,
уважаемых охотников и долго говорил с ними. Прошел год, маяк стоит, и моржи
идут прежней дорогой, не боясь скользящего по волнам луча. Кавье, правда,
продолжает утверждать, что моржей стало меньше, но это, наверно, по
привычке: все старые люди говорят, что раньше всего было больше...
Отгоняя страх, Айвангу старался думать о посторонних вещах. Он
перебирал в памяти свою недолгую жизнь с того мгновения, когда начал себя
помнить. Первые впечатления о мире были отрывочные и причудливые. Порой от
них в мозгу отпечатывалась лишь неясная тень. Вот Айвангу видит себя посреди
яранги. В углу горит костер, трещит плавник, и сквозь голубой дым доносится
запах варева - в большом закопченном котле варятся утки. Первые утки этого
года, добытые на косе у пролива Пильхын.
Почему-то большинство воспоминаний у Айвангу связаны с едой: сладкий
вкус американской патоки, комок слипшихся конфет, моржовое мясо в густом
бульоне, холодные тюленьи ласты... Не менее выпукло вспоминались и болезни,
которыми переболел Айвангу. Белый лохматый щенок тычется мокрым холодным
носом в разгоряченное тело мальчика. Айвангу отряхивается над ним, смахивая
с себя болезнь. Рядом стоит Росхинаут и шевелит губами без голоса. Айвангу
напрягает слух и, наконец, ловит обрывки чужих слов, разговор людей другого
берега, откуда родом его мать. Непонятные слова кажутся значительными, они
полны неведомой силы, и мальчик чувствует облегчение.
Великая болезнь, посетившая Чукотское побережье Ледовитого океана в
1925 году, не прошла мимо Тэпкэна. Болезнь везли рэквэны, крохотные
человечки, на малюсеньких нартах с собачками величиной с муху. Расстояние в
несколько человеческих шагов они проезжали за целый день. Вот почему
путешествие по Тэпкэну заняло у них месяц и стоило тэпкэнцам многих
человеческих жизней. Впервые тогда Айвангу лечился одновременно и у доктора
в белом халате и у щенка. Может быть, оттого Айвангу и выжил?
Айвангу вспомнил, что все последние годы были заполнены разговорами о
новой жизни. Когда он впервые вошел в школу, его встретили словами о новой
жизни. Со словами о новой жизни вышла чукотская девушка Кымынэ за русского
милиционера Гаврина и переселилась к нему в тюрьму - домик в одну тесную
комнату.
Тюрьму построили рядом с райисполкомом и сказали, что туда будут сажать
преступников. Деревянный домик был лучше самой богатой яранги, и люди
недоумевали: какое же наказание - жить в таком домике? Многие женщины
завидовали Кымынэ: она поселилась в настоящем доме! Айвангу тоже бывал в
домике-тюрьме, прикладывал свои ладони к теплой кирпичной печке...
Что такое? Лед теплый? Словно печка. И даже шершавость чувствуется...
Не сон ли это? Может быть, ничего и не было? Не проваливались ноги в ледяную
воду, и все приснилось? Тепло... Тепло...
Айвангу нашли на рассвете. Он лежал, припорошенный снегом, в двух
километрах от Тэпкэна. Легкий пар от дыхания подсказал людям, что человек
еще жив. Айвангу с трудом разлепил ресницы, скованные инеем, скользнул
взглядом по лицам охотников и произнес слабым, но отчетливым голосом:
- Я буду жить!


2