"Владимир Рыбин. На войне чудес не бывает (Искатель N 2 1985)" - читать интересную книгу автора

неопытность. Кадровый военный, даже если он в чине фельдфебеля, не позволил
бы вести такую дискуссию перед своими подчиненными. У него хватило бы ума
понять, что не для него предназначены эти слова. А Гра-берт думал, как
поступить. И должно быть, пришел к выводу, что может взять верх в этой
дискуссии.
- Фюрер - величайший пророк! - с пафосом выкрикнул он.
- "Я столько раз в своей жизни был пророком" - так говорил Гитлер, -
подтвердил Штробель.
- Слова фюрера всегда сбываются! - обрадованно провозгласил Граберт.
Не подозревая, Граберт сам напрашивался, чтобы ему ответили в духе
листовки, уже знакомой этим недоросткам-солдатам, той самой, которую недавно
читал по "звуковке" старший лейтенант Карманов. Листовка эта, как и многие
другие, была у него с собой. Он выхватил из внутреннего кармана шинели
стопку бумаг, мигом отыскал нужную.
- "Я столько раз в своей жизни был пророком". Солдаты! Вам
хорошо -известны эти слова Гитлера. Что. ж, возьмите и проверьте:
оправдалось ли хоть одно из его пророчеств?"
- Арестовать! - крикнул Граберт, спрыгнув с крыльца.
Ствол винтовки уперся Штробелю в спину. У него выхватили листовки,
выдернули из кармана пистолет. Но он знал листовку наизусть и, уже
схваченный кем-то сзади за руки, выкрикивал фразу за фразой своим хорошо
поставленным еще в офицерской школе голосом, заботясь только об одном -
чтобы не сорваться на крик.
- Гитлер пророчествовал каждый год, и каждый год получалось наоборот!..
- К стене!
Граберт кричал истерично, торопясь и задыхаясь, видимо, поняв наконец
всю опасность этого публичного спора.
Удар в спину прикладом был сильным, но не болезненным, не удар, а
толчок. Штробель отбежал несколько шагов, но устоял на ногах, подумав, что
не должен, ни в коем случае не должен упасть на глазах у этих подростков.
Такой уж это возраст безжалостный, не сочувствующий униженным. Оперся руками
о кирпичную стену, выпрямился и обернулся. Перед ним был только один,
один-единственный солдат, толстогубый, остроносый. Он-то, видать, и был
главным исполнителем приказов Граберта. Из-под каски, в которой прямо-таки
тонула его маленькая голова, выглядывали пустые, ничего не выражающие глаза.
Остальные - а было их теперь на площади не меньше двадцати человек - стояли
безучастные, кто с испугом, а кто с любопытством смотрели на происходящее.
Сумрак все светлел, и двор теперь просматривался весь, до самых дальних
углов.
Граберт снова поднялся на верхнюю ступеньку крыльца, прихорашивался,
оправлял на себе шинель.
- У Гитлера что ни слово, то ложь. Таков он, фюрер. Миллионы немцев,
которые верили этому банкроту, погибли понапрасну. Так погибнете и вы, если
будете верить ему...
Штробель махнул рукой, указал на Граберта, Эхо получилось невольно, но
получилось хорошо, наглядно И до Граберта дошла эта наглядность. Он спрыгнул
с крыльца и пошел к Штробелю, дергая из кобуры пистолет...

- Ну что?
Голос у майора Авотина был какой-то спокойный, словно он и не ждал, что