"Владимир Рыбин. Зеленый призрак (Фантастический памфлет)" - читать интересную книгу автора

отшельниками, чтобы не нервничать при виде нижних чинов, не желавших
отдавать честь. А однажды Штангель разузнал о человеке, которого
вездесущие цваги, как видно, просто обошли. Этот человек занимался тем,
что коллекционировал золото. Он набивал мешки монетами, слитками,
водопроводными кранами, которые с приходом цвагов стали золотыми.
Но проинтервьюировать нового <скупого рыцаря> не удавалось.
Единственная дельная мысль, которую Штангелю удалось вытянуть из соседей,
сводилась к тому, что будто бы когда-то скупец сказал, что цваги приходят
и уходят, а золото остается.
Чтобы выманить <паучка> из норы, была предпринята операция под
кодовым названием <Самосвал>. Целую неделю сотрудники <Ай-Люли> носили в
редакцию тяжелые свертки с золотом, которого с приходом цвагов на всех
свалках было предостаточно. Когда свертков накопилось много, их ссыпали в
кузов самосвала и повезли к дому <скупца>. Вся редакция пошла поглядеть на
представление. Самосвал шумно подъехал к дверям и с грохотом высыпал целую
гору золота. Тут было все: слитки, бунты проволоки, подсвечники, даже
почему-то тоже ставшие золотыми оконные шпингалеты. Было все кроме женских
украшений. Их в городе по-прежнему не хватало. Как видно, цвагам было не
под силу справиться со страстью женщин к безделушкам.
Самосвал уехал, и тишина повисла над улицей. Такая тишь падает на
землю, когда грозовая туча готовится перейти от громовых угроз к действию
ветром, дождем, градом...
В этой тишине все услышали, как скрипнула дверь. Выглянувший человек
был невысок, некрасив и узкогруд и вполне соответствовал представлениям
Петера, сложившимся под влиянием некогда прочитанных книг. <Естественно, -
подумал Петер, - человек всегда стремится к самоутверждению. Никто не
согласен считать себя последним, каждый желает хоть в маленьком, но все же
быть единственным, непохожим на других. Ибо человеку надо чем-то
оправдывать свое существование. Не ценности сами по себе делают человека
злым, а злые люди особенно крепко хватаются за <соломинку> искусственных
ценностей. Не деньги порождают зло, а злое и недостойное упорно стремится
превратить деньги в единственное мерило всего и в том числе самого Добра.
Так Добро, оцениваемое деньгами, приобретает Зло в качестве судьи...>
Пока Петер так рассуждал, человечек выволок мешок и стал набивать его
даровым золотишком.
- Эй, приятель, не надорвись! - крикнули ему.
Человечек присел от неожиданности, потом резко кинул мешок на спину,
шагнул к двери. Но тотчас будто переломился, уронил мешок, схватился за
поясницу и упал на тротуар. Гримаса жестокой боли вывернула его лицо. И
вдруг в эту чужую боль со всех сторон покатился веселый хохот, понесся по
булыжнику, словно обезумевшая лошадь, впряженная в пустую подводу.
Оказывается, это может быть смешным, когда в руку нищему кладут
камень, когда человеку, умирающему от жажды, дают ложку уксуса.
Оказывается, это весело - подталкивать падающего...
Впервые за дни всеобщего счастья Петеру стало нехорошо. <Не предстоит
ли Штангелю открыть новую эпоху? - подумал он. - Не начнут ли обалдевшие
от достатка и безделья люди гасить равнодушие созерцанием страданий
ближнего?..>
И полезло в душу совсем уж несусветное для этого мира, где <Я> и
<Мое> всегда было на первом плане. <Могут ли принести счастье человеку