"Владимир Рыбин. "Голубой цветок" (рассказ)" - читать интересную книгу автора

...И нашей милой Маше
Ты песню не споешь?

Кубиков ушел, не тронув и этого листка. Но листок исчез сам собой.
И Кубикову стало грустно. В тот день он ни на кого не глядел и,
погруженный в себя, не замечал, что кают-компания непривычно тиха.
Именно в тот самый день, отвечая на многочисленные вопросы ПАНа -
корабельного автомата-психоанализатора, перед отлетом особенно строго
проверявшего экипаж. Кубиков и сказал, что он не любит стихи, но
относится к ним терпимо.
Не думал он, что уже через год увлечение стишками, расслабляющими
земными романсами и прочими недостойными космонавта штучками примет
форму всеобщего поветрия.
С каждой секундой корабль все глубже уходил в бездны космоса. Уже
и Солнце, родное солнышко превратилось в точку, неотличимую от всех
прочих далеких и холодных звезд, уже ни в какой телескоп нельзя было
увидеть его в форме привычного диска. Космос дышал отдаленным
радиоэхом, и в нем все слабее звучала знакомая нотка солнечного
излучения, единственная ниточка, связывающая космонавтов с Землей. На
нее, эту вот-вот готовую порваться ниточку, крохотными бусинками были
нанизаны предназначенные им сигналы с Родины.
Корабль мчался со скоростью, превышающей скорость Солнца по
галактической орбите, каждую секунду проскакивая почти триста
километров. Но казалось, что он стоит на месте. Не менялся даже
знакомый рисунок созвездий. Все так же неподвижно висел в черном
пространстве ковш Большой Медведицы, все так же, изящно изогнувшись,
стояла в иллюминаторах красавица Кассиопея. Только дотошный
автоштурман, пошевеливая хоботами антенн, улавливал угловые смещения и
чередой цифр, бегущих по экрану, доказывал, что вид созвездий все же
меняется.
Там, на стапелях Плутона, конструкторы сделали все, чтобы оградить
космонавтов от будущих опасностей. Мощные силовые поля и нубиевые
сплавы тройной обшивки надежно защищали корабль. Даже крупный метеорит
сгорел бы и распался в пыль, еще не достигнув обшивки. Но не было
метеоритов. Была пустота, оглушенная отдаленным эхом хохочущих
галактик - радиотрескотней пульсаров, вздохами взрывающихся звезд,
неведомыми стонами умирающей и рождающейся материи.
Это и было главной задачей экспедиции - послушать космос из
пустоты. И бесстрастные автоматы непрерывно фиксировали все, что потом
могло бы заинтересовать ученых Земли. Но сами космонавты не могли
долго работать с завидной бесстрастностью приборов. Они жаждали нового
и уставали без открытий. И все чаще мучили себя воспоминаниями о Земле
в долгих разговорах а кают-компании, в стихах, в песнях, увезенных с
Родины. И все чаще ПАН докладывал командиру об опасности, от которой
не было защиты, - о переменах в психическом состоянии членов экипажа.
Нужна была новая интересная информация, неведомая опасность, борьба.
Но не было предусмотрено таких ситуаций, а учебные тревоги мало что
давали. И командир все чаще вспоминал старую истину, что человек
навечно прикован к обществу себе подобных, что он не способен