"Алексей Рыбин. Фирма" - читать интересную книгу автора

научившись выдавать любую липу, что называется, "на чистом глазу", Матвеев
умел оставаться честным перед самим собой. Да, конечно, без всяких оговорок
он мог прямо сейчас завалить Ольгу на диван и желание это от себя не прятал.
Но - всяк сверчок... Митя хорошо усвоил некоторые правила. Про "поперек
батьки" и про "шесток" - это все уроки Гольцмана. А еще - про "сани летом".
Они же - "свои сани". И, соответственно, "не свои".
Сейчас Митя понимал, что выходит на опасный уровень "не своих саней" и
не хотел развивать тему его давнего одностороннего романа с Олей.
Одностороннего - именно так он и проистекал, временами угасая и почти уже не
грея беспокойную душу Матвеева, временами - вспыхивая яростным, гудящим
доменным пламенем, которое сжигало его мозг и опустошало сердце.
А Оля, Олечка, Оленька... - она, в то самое время, когда Митя стонал,
сжимая кулаки, на мятых простынях у себя дома, думая о ней и представляя
себя на месте ее удачливого и безумного мужа, в это самое время Оленька
трахалась с Васильком, подтирала за ним блевотину и бегала за пивом, чтобы
талантливый артист не сдох от похмельного инсульта.
- Ой, застеснялся, - улыбнулась Стадникова. - Ты чего, Митя? Ты
покрасней еще.
- Слушай, Оль, ну не время сейчас.
Телефонный звонок не дал Ольге ответить.
Она поморщилась и лениво направилась в коридор, к висящему на стене
дешевенькому рублевому аппарату, убогость которого была подчеркнута
расколотым и трудно проворачивающимся диском.
"Во как звезда жила, - еще раз подумал Митя. - Врагу не пожелаешь".
- Да, - услышал он Олин голос. - Да... Я... В курсе, конечно. Ну да...
Держусь... Спасибо, Борис Дмитриевич... Да. Я телефон отключаю. Да. Хорошо.
Спасибо вам...
Оля брякнула трубкой и снова вышла на кухню.
- Твой звонил. - Она посмотрела на Матвеева.
- Мой?
- Ну да. Гольцман.
- И чего?
- А ничего. Соболезнования выражает.
- Больше ничего не сказал?
- А что он еще должен был сказать?
- Ну, не знаю. Мало ли? Он мужик с двойным дном.
- О господи, мне сейчас настолько на все это наплевать, Митя. На
двойное дно, на все ваши игры.
- Я понимаю.
- Ничего ты не понимаешь. Ни-че-го. - Оля по слогам произнесла
последнее слово и опять схватилась за бутылку.
- Митя... - После новой дозы ее голос потеплел. - Митя, если что,
сходишь еще?
- Схожу. А надо? Думаешь, стоит?
- Стоит, стоит. У меня сегодня такой день...
- Да, - покачал головой Матвеев, не зная, что сказать.
- "Да", "да", заладил! Пей давай. Дурачок ты, Митя. - Оля первый раз за
всю беседу улыбнулась. - Дурачок. Не понимаешь... Я сегодня свою свободу
встречаю. Понял? Свободу! Я же сама хотела с собой покончить. Так он меня
достал.