"Алексей Рыбин. Генералы подвалов" - читать интересную книгу автора

лет Марк отдавал предпочтение, уступили тупоносым модным ботинкам хулигана.
Рубчатый ободок тяжелого башмака со страшной силой врезался в голень
журналиста, и Марк на мгновение перестал видеть от пронзившей его острой,
невыносимой боли.
Чувствуя, что левая нога онемела до самого бедра, пульсируя острой болью
лишь в месте удара, задыхаясь в суконной петле воротника, Марк внезапно
обрел силы. Хмель слетел, растерянность улетучилась, и прошедший, как он сам
искренне считал, огонь, воду и медные трубы журналист понял, что сейчас вот
начнет биться по-настоящему. Не видя ничего перед собой, но памятуя
давнишние, со студенческих времен еще усвоенные уроки дружков-боксеров, он
провел правой какое-то подобие хука и даже удивился, осознав по ослабевшему
захвату, что получилось почти правильно. Технически грязно, но действенно.
Костяшки пальцев правой руки, правда, онемели вслед за ногой, но это было
даже приятно. Вернулось зрение, и он успел заметить, как голова парня резко
дернулась назад, увидел его девственно чистую, незнакомую с бритвой шею под
вздернутым от удара подбородком, и левой почти без размаха ударил его в
грудь. Парень отлетел шага на три, но устоял на ногах.
Марк наклонился, ощупывая рукой разрывавшуюся от боли голень и услышал
сзади шорох. Лицо парня, расплывшееся в страшной своей радостью улыбке, и
взгляд упершийся куда-то за спину Марка, мгновенно рассказали журналисту о
том, что сейчас произойдет. В улыбке парня не было ни тени обиды, злобы,
только наивным, детским восторгом сияла она, словно при виде желанного
подарка, вытащенного из-под елки в новогоднюю ночь, и это было страшно. Куз,
не успев проанализировать причину мгновенно охватившего его страха, быстро
обернулся, все еще неловко скорчившись, и успел увидеть троих, бегущих к
нему из глубокой черноты арки двора.
Он не успел понять, взрослые это или дети, такие же, как первый из
нападавших, - увидел только ногу, длинную и толстую, обтянутую блестящей
тканью темно-синих спортивных штанов, и огромную белую с черными полосками
кроссовку, летящую ему в лицо. Куз успел увернуться от первого удара, но это
мало что дало. Несущийся на него детина, не останавливаясь, подпрыгнул и
продолжил бег уже по спине согнувшегося в три погибели Кузи, два раза с
силой вдавив пятки под ребра журналиста.
Куз так и не успел распрямиться. Он неловко рухнул на землю, больно
ударившись коленями об асфальт. Как обычно в таких случаях, боли не было.
Кроме острой иглы, засевшей в голени после первого удара, Куз практически
ничего не чувствовал. Так, толчки какие-то в ребра, мягкие и, кажется,
совершенно безобидные. По затылку - раз, два, три. Достаточно, хорош,
ребята, кончайте, убьете ведь. Сознание практически покинуло Куза, только
краешек один остался, сегментик крошечный. Он и подсказывал, что локти нужно
к бокам прижать покрепче, что голову спрятать. А потом и вовсе стало все
равно.
Сплошная грязно-зеленая муть стояла перед глазами, и в этой мути плавало
лицо главного редактора Анатолия Гурецкого и громко требовало от Куза
материал, обещанный еще вчера. О новом клубе. Губы редактора были плотно
сжаты, лицо не шевелилось, но слова странным образом исходили из него, как
из профессионального чревовещателя. Куз хотел что-то ответить, но не мог -
почему-то беседа с Гурецким происходила на палубе какого-то парохода,
пароход сильно качало, он скрипел, внизу, под палубой, перекатывались
какие-то железные бочки, грохотали, стукались друг о друга. Куза швыряло от