"Алексей Рыбин, Виктор Беньковский. Ослепительные дрозды " - читать интересную книгу автора

Не позавидуешь де Саду. Тяжелая судьба. Сидит в комнате своей - жирный,
отъевшийся в Бастилии, никто его не любит, вокруг бардак - глаза бы не смотрели.
Вот и сидит маркиз, слезами умывается и думает - где бы тайны свои сокровенные
спрятать, куда бы личные вещи пристроить? Чтобы ни зеленщик, ни
шляпник, ни одна собака чтобы не нашла?
В конторку. Конечно, в конторку. Не полезет туда ни служанка, ни зеленщик, ни
повар. Все знают - маркиз - он с приветом. Хоть и узник совести, и революцией
затребованный и призванный. Что у него в конторке может быть? Бред один.
Открытки порнографические - в лучшем случае. Или новая книга Доценко,
запрещенная, Конвентом признанная опасной для массового сознания.
Ага. Как это папа не заметил? Или - заметил? Папа же не скажет - мол, у меня
в конторке ящичек потайной. А в ящичке том...
...Панк или пропалк. Это точно. Наверняка это - выбор.
Я знал, что я найду то, что искал. Я знал, что здесь есть тайник. Не могло не
быть здесь тайника.
Скрипнул ящичек. Потянуть его на себя. Сделал. Оглянулся. Никто не заметил. И
даже Глаша, которая следит за всеми и за мной в особенности, не услышала.
Клинт Иствуд скрежещет с экрана. "Грязный Гарри". Подумаешь, большое дело. Я
таких "грязных" уберу враз. Долго ли Грязный Гарри в Симбирске продержался бы?
От силы - неделю. И то - если бы из комнаты не выходил, читал Библию и спал
после.
Господи, что же это за штуковина несуразная? Баланс хороший, ствол реальный,
в руке лежит как надо... Но эта фиговина сзади...
И сверху. Черт его знает, как стрелять из такой мандулы?! Патроны-то, правда,
есть, но как стрелять? Впрочем, если патроны есть, как-то стрелять эта штуковина
должна. Ага... Ага. Вот так. Целиться неудобно. Но, с другой стороны, если
попривыкнуть, то и очень ничего. Кстати, даже стильно. Ни у кого у в городе
такой штуки нет. Это уж точно.
Она-то, дура, думает, что знает обо мне все. Она спать со мной хочет. Нужна
ли она мне, сучка деревенская? Я в Петербург поеду, там и найду себе девочку.
Или - в Москву. А эта дура - следит за мной и думает, что я ее за это...
Стук в дверь. Холодный пот, мгновенно выступивший на лбу.
- Кто там? Глаша? Ты?
- Я, Александр Ильич.
- Так чего же ты там за дверью-то, - заходи?
- А можно? Мне бы прибраться...
***
- Вы меня не любите? Не любите?
Юбки на полу, сколько же на них, этих бабах, юбок-то?.. И сама-то
распаренная, красная, словно из бани - баба и баба. Никакого желания.
- Сашенька... Вы меня любите?
Амазонка. Волга. Амазонка сводит с ума. Я не бывал на Амазонке. Я буду там!
Розенбаум с Макаревичем уже съездили, а я что - хуже? Нет, я тоже проплыву по
Амазонке.
Еще один раз попробовать дойти до конца.
Глашенька, успокаивая и уговаривая себя, себя, только себя, - Глашенька, я
люблю тебя, я хочу тебя, я...
Не получается.
- Глашенька...
Mais que faire,- думал Cаша. - Que faire? Moi, je ne puis pas s'opposer tout