"Алексей Рыбин, Виктор Беньковский. Ослепительные дрозды " - читать интересную книгу автора

нечего друг перед другом ломаться, да? Слушай, Илья.... Я вот, что думаю. Дети у
тебя. Сыновья. Отличные парни. И у меня могли бы быть. А,
ведь, нету. Нету - хватанул я тогда рентген, ты же этой истории даже не
знаешь, ты же демобилизовался уже. А я пахал. Служил, понимаешь. И не жалею.
Из глаз Григорьева закапали слезы.
- Да, не жалею. Потому что честно служил. Но, Илья... Ты прости меня за то,
что плачу я... Знаешь, как об этом вспомню, глаза сами работать начинают. Я же
Рафинаду звонил тогда. У меня трубка была - прямая, с самим Рафинадом. Я же,
Илья, крутым тогда уже стал. Большим. Настоящим. Так мне казалось. Рафинад мне
сказал - никаких проблем, на Землю Санникова лети, увидишь такое, чего никогда
не видел. Слетал. Посмотрел. Увидел. Теперь - все. До свиданья, девушки. Так
что...
Григорьев потащил из кармана носовой платок. Уткнулся в него лицом.
- Так что, Илья, гарнитур забирай и не парься. Мне он на хрен не нужен. У
меня, ты же знаешь, все заработало, бабки льются, дом новый буду покупать... А
на хрена?..
- Володя, ты не бери в голову, - тихо сказал Илья. - Ты успокойся, давай, как
мужик, не в бабах счастье...
- Да ладно, Илья. Я все понимаю. Только, ты знаешь, смотрю я на тебя и
страшно мне делается. Страшно за детей твоих.
- Почему, - искренне удивился Илья. - Что же такого случилось? Я же их в
строгости держу... Учатся - Сашку - на юридический отправляю, Вовка - вообще
мал, но успехи делает, однако...
- Не знаю, - тихо сказал Григорьев. - Не знаю, Илья. Все так. Все правильно.
Только, поверь мне, страшно что-то. Какие-то новые во мне способности открылись.
После Земли Санникова. Так что смотри - приглядывай за ними. Мой тебе совет.
- А, чего тут смотреть, - весело сказал Илья. - Наливай, давай, помнишь, как
в молодости говорили - панк или пропалк?
***
Панк или пропалк.
Саша всегда удивлялся, как грузчики умудряются проносить по их узкой, с
тонкими деревянными перилами лестнице такую громоздкую мебель. И бока ее не
поцарапать, и перила не сбить.
И вообще - зачем такую мебель-то делают? Нефункциональную. Ладно там -
ящички, полочки, ну, тайнички какие там - это ясно. Но все эти завитушки, вся
эта резьба, от которой одни проблемы только для грузчиков - это-то для чего?
Кстати, о тайничках. В этом гарнитуре григорьевском, наверняка тайнички
должны быть. Такая махина. Интересно, где же?..
В письменный стол он не полезет. Письменный стол - это табу. Папины дела. В
них лучше не соваться. Саша знал, что для того, чтобы в этом мире преуспеть,
лучше в чужие дела не соваться. Меньше знаешь - крепче спишь - любимая поговорка
папы. Мало ли что там у него в столе, у папы? Папа - он такой... Тихий - тихий,
а себе не уме. Недаром Григорьев ему гарнитур этот отстегнул.
Какие-то дела у них были - да и есть, вероятно. Папа о них не
распространяется, мама тоже помалкивает, хотя и знает, наверное. Орден в форме
звезды шестиконечной, с надписью, сделанной на неведомом мертвом языке
затейливой вязью - "Za Otvagu Russkuju, za Udall Molodetskuju" у папы откуда?
Никогда отец об этом ордене не рассказывал. И шрам страшный на спине, уходящий к
левой ягодице - в бане Саша смотрел на этот шрам, а спросить боялся - раз папа
сам не говорит, значит, так и надо. В семье Ульяновых так заведено было - пока