"Алексей Рыбин, Виктор Беньковский. Ослепительные дрозды " - читать интересную книгу автора

сказал Саша. -
- Неужто, - Эрнесто пошуровал в кармане. Вытащил горсть патронов. Пересчитал,
ссыпал обратно. - И как ты это видишь?
Саша напряженно думал. Мысли плавали в голове, как жирные налимы. Если их
погрузить в деготь. Там бы им было лучше. В черном, вязком дегте.
Медленно-медленно, лениво шевелили бы они в кромешной тьме дегтярной субстанции
черными жабрами. Налимы. Слово-то какое. НАЛИМЫ... Тяжелые, скользкие, вялые
рыбы - что с ними делать? Не смотреть же на них? Только жрать. Сидючи за столом,
покрытым белоснежной скатертью, ожидать, когда Глаша принесет из кухни блюдо с
налимами, фаршированными мелкими, проворными дроздами. Убитыми в полете, чтобы
жизнь в них не успела замереть, почти еще поющими. Так - бах! - в полете, он,
дрозд, и не понял ничего, не успел - а его уже к столу тащат - вот, извольте,
господа, дрозды, жрите, почти живые, жрите, вкуснотища, господа, час назад еще
летали, а как блюдо называется? о-о-о... русское национальное блюдо, прерванный,
кхе-кхе, полет.
- Ничего ты не сделаешь, - сказал Эрнесто. Устало сказал. Как будто не
молодой был мужик, а старичок ветхий, уставший жить. - Ничего. Тебя повесят. И
будут правы.
- За что, - изумленно спросил Александр. Меня - за что повесят? Я же ничего
такого...
- За бездарность, - улыбнувшись сказал Эрнесто. - Понял? - Он подошел, присел
рядом. - Затянуться-то дайте.
- Так все уже, - виновато сказал Саша, - "пятку" добили.
- Вот видишь, - заметил Эрнесто. - И я говорю: за бездарность. А вообще-то
есть такое слово "товарищ".
- Я знаю, - сказал Саша. - В словаре Даля это слово обозначает разбойника,
который со своими дружками грабит купцов и берет товар. Оттого и "товарищ".
- Нет, - твердо сказал Эрнесто. - ты не знаешь, что именно такое - "товарищ".
Нет у Даля такого определения. И именно поэтому тебя повесят. А те, кто знают,
кто поймут - те сами вешать будут. Comprendes?
А теперь, пока, ребята.
Эрнесто поднял автомат и грохот очереди ударил по сашиным ушам - словно водой
холодной из ведра окатили. Да несколько раз.
"Господи, - подумал Ульянов. - Господи, должно быть, это сны какие-то ко мне
являлись. Вот, Глаша рядом сидит, задремал я, видимо, на бережку... Водки лишку
хватил..".
- Барин, птичек-то возьмете домой? - спросила Глаша.
- Птичек? Каких еще птичек?
- Так вот же.
Ульянов открыл глаза. Глаша держала в руках маленьких, симпатичных дроздов со
снесенными головами. Тушки держала.
- Домой понесем, барин, или здесь бросим?
- А кто их подстрелил-то? - тихо спросил Ульянов.
- Ну как это - кто? Че.
- Какой еще "Че"? Что за "Че":
- Ну, Эрнесто-то, Эрнесто...
Глюк. Это именно то, о чем Володя говорил. Много раз. Неужели этот глюк -
настоящий? Конечно, галлюцинации разные могут быть, но чтобы так - реально?...
Тушки дроздов оттягивали руки. Надо же - маленькие, а какие тяжелые.
Это ж какой калибр должон быть у пуля, чтобы вот так, напрочь головы снести?