"Святослав Юрьевич Рыбас. Русский крест " - читать интересную книгу автора

бегства из занятого красными Дмитриевского, увлекла идти в партизанскую
дружину и через несколько дней Саша вернулся с раздробленными ногами,
получив в награду такую деревяшку. Разница между круглолицым уходящим юношей
и вернувшимся бескровным мучеником, привезенным в лазарет, - вот какая была
жертва. И теперь все вокруг было жертвой.


* * *

Один из инвалидов, прапорщик Сергей Пауль, сын новочеркасского
бухгалтера, был призван в шестнадцатом году и после ускоренных курсов
направлен на фронт. После отречения царя фронт стал рушиться, солдаты стали
видеть в храбрых офицерах движителей войны, а в краснобаях - любезных
вождей; всплыли пороки простонародья, жестокость и безответственность,
казавшиеся Паули дикими - революция страшным топором рубила столб
государственности. Когда полковой комитет запретил батарее производить
пристрелку немецких позиций, боясь удара, а батарея все же начала
пристрелку, то обозленные пехотинцы открыли огонь по своим артиллеристам,
приравняв к смертным врагам тех немногих, кто оставался верен долгу.
Старшему офицеру батареи штабс-капитану Головину пуля попала в живот...
Сейчас в голове Пауля - мучается Головин, шумит толпа в приемной
канцелярии, ползет пулеметная лента с набитыми вместо патронов людьми. Вот
входят в казарму на окраине Новочеркасска генералы Корнилов, Деникин,
Романовский и Марков. Корнилов говорит: "В плен не брать. Чем больше
террора, тем больше победы". Вот офицерская рота в предрассветной темноте
бредет по заснеженной железнодорожной насыпи. Сзади в двух вагончиках везут
два "максимки". Часовой у сторожки, голос с латышским акцентом. Пауль просит
пропустить, а пароля не знает. Снова просит. Лживая интонация. Латыш
догадался, и голос его дрогнул, прервался... Как не хочется убивать!..
Потом, через несколько выстрелов втягиваешься, успокаиваешься и стреляешь с
азартом в перебегающие темные фигуры, забыв смущение и надежду, звучавшие в
голосе латыша. Вот сторожка, насыпь, перебегаешь, стоит пулемет "кольт" и
рядом неподвижное тело. Поезд под парами. Отходит. Кто-то цепляется, кто-то
не успевает, бежит в поле, дергаясь рывками в медленном беге. Груда
песчаника. Полузнакомый юнкер: "Застрелите, пожалуйста, раненого, ужасно
мучается, я не могу". За камнями перерезанный пулеметом человек. Дрожит,
приподнимается, хрипит. Пауль добивает в голову, и разлетаются брызги... Вот
станица Средне-Егорлыцкая, другой бой. Все бои одинаковы. Усталость после
перехода, жажда, хочется спать, есть, курить. Возятся с пленными. У одного
расстрелянного снесло череп. Большая черная свинья, громко чавкая, роется в
мозгу, жрет человека... И закон над всеми добровольцами и, должно быть, над
всеми красными тоже - один закон воздаяния. Вот белобрысый подпоручик бьет
пленного, а другой доброволец стреляет в уже мертвого - оба потом убиты. И
Пауль находит на дороге перевязочный пакет, поручик Козырь просит у него
пакет - не отдает. А надо было отдать. Через два дня поручик Федоров
говорит: "Ты сегодня мне снился, лежишь в поле, голова в крови, волосы
треплет ветром". Так оно и стало под Георге-Афиопской. Пауль выстрелил
обойму, нагнулся, чтобы взять с земли патроны, лежавшие для удобства
заряжания возле правого колена, и мгновенно наступила тьма. Пуля попала в
правый глаз, раздробила кость скуловой дуги, пробила обе челюсти и вышла под