"Святослав Юрьевич Рыбас. Святые горы" - читать интересную книгу автора

- Что с тобой? - спросила она.
- Ничего, - ответил я.
- Смотри, сейчас полнолуние! - Ее рука вытянулась, я увидел над черной
лесистой горой, над темной громадиной монастыря мутное белесое пятно среди
туч.
- Помнишь? - спросила Надя. - "Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою
луна освещает снег летучий, мутно небо, ночь мутна".
Я молчал.
- Поцелуй меня, - сказала она.
Я поймал маленькую руку в шерстяной рукавице, поцеловал Надю в холодные
жесткие губы и тут же почувствовал, что она не хочет, чтобы я ее целовал.
Я ничего не сказал, мы пошли по лугу дальше и стали подниматься на
невысокий холм, на вершине которого темнел кустарник. Там она снова
попросила ее поцеловать, и я прикоснулся к ее губам. Так повторялось еще
несколько раз, пока она не сказала, что пора возвращаться.
И мы вернулись, и грелись, как днем, возле печки. В трубе гудело,
капала из рукомойника вода, в кладовке грызла мышь.
Говорить нам было, кажется, не о чем, мы тяжело молчали, и Марья
Афанасьевна, пришедшая напоить нас чаем, обращавшаяся то к Наде, то ко мне,
в конце концов вздохнула, покачала головой и ушла. Стало слышно, как она в
зале включила телевизор.
Я не знал, что делать, и горько жалел, что не могу ничего сказать Наде.
Мне казалось, если бы я умел объяснить ей, почему так хорошо нам было днем и
как глупо, по-детски мы теперь ведем себя, мы бы помирились. Но я был не в
силах произнести без раздражения ни слова.
Между тем время было уже позднее, на кухне снова появилась хозяйка и
сказала, что постель готова. Надя ушла вместе с ней.
Посидев в одиночестве, я подумал, что пойду спать, когда Надя заснет. Я
пошел к полковнику.
Согнувшись над машинкой, он грустно глядел в одну точку в окне, и я
спросил его, как движется работа. Он обернулся, помолчал, пожевал губами, В
тени от настольной лампы его лицо казалось темным.
- Она уже не движется. Я начисто переписываю, - с неохотой и печальной
досадой на то, что я, по-видимому, отвлекаю его, ответил полковник. - Но
вот, где движется. - Он постучал себя по груди.
- Можно, у вас посижу? - спросил я.
- Сиди.
Я сел на узкую жесткую кушетку, закрытую поблекшим гобеленом, и сказал:
- Не обращайте на меня внимания, я вам не буду мешать.
Он ничего не ответил и, казалось, даже не услышал меня. Я опустил
голову.
Потом полковник взял со стола какую-то книгу и повернулся ко мне.
- Слушай, - сказал он и стал читать монотонным голосом. - "У меня
выбита рука, я слежу за ее выздоровлением. Но вот она справилась, и мне
чего-то недостает. Не за чем следить. А ведь вся жизнь есть такое слежение
за ростом: то мускулов, то богатства, то славы".
Полковник отвернулся так же неожиданно, как и повернулся, и я понял,
что он хотел сказать.
- Человек и за любовью следит, - ответил я несмело.
- И за любовью, - повторил он.