"Владимир Рыбаков. Тавро " - читать интересную книгу автора

а я рядом". Вот что происходило в воздухе, объединяющем их головы.
Он не сдирал и даже не снимал глазами Бриджитину одежду - он принимал
ее всю до последнего хлястика. Мальцев подумал, что она должна прийти к нему
сейчас, этой ночью, и она попросила его адрес. После новой тишины, мягкой,
но неудобной, как новый матрац, он подумал, что зря не ответил тогда ударом
на удар, и Бриджит спросила:
- Чего ты засмеялся, когда Франсуа тебя ударил? Я думала, что ты на
него сразу, без слов, набросишься. Знаешь, он искренне хочет изменить мир.
Не рисуется.
Мальцев потерянно улыбался - он уже не помнил, от чего заливался. Начал
придумывать ответ, чтобы он был занятным, оригинальным, но не успел... Он
уже сказал:
- Добрые фанатики хуже всякого зла. Их не бить надо, убивать.
Бриджит приостановилась. Она почувствовала больше, чем
заинтересованность. Этот русский ее приятно испугал. Он показался вначале
забавно-неуклюжим, топчущимся на месте и вместе с тем топчущим все... так,
потому, что иначе не может.
Бриджит увидела - свет фонаря как раз сыпался на лица - его растерянную
улыбку, а затем услышала эти его слова. Его голос делал их окончательными,
неизменными - он был ровным.
Они уже отходили от фонаря, и беловатый луч осветил напоследок глаза
еще не опомнившегося Мальцева: они были напряжены, как страхи детства, когда
отец с матерью уходили в театр, нянька отлучалась к дворнику, а Бриджит
оставалась наедине с темнотой и знала, что стоит ей посмотреть вперед, к
стене, чтобы увидеть страшные глаза кого-то очень злого. Детство. Давно оно
с такой силой не возвращалось к ней. Было так хорошо! Бриджит впервые за
много лет захотелось обнять шею отца. Она, пытаясь задержать это желание,
дождалась следующего фонаря и вновь заглянула в глаза парня. Они были
нежными, и тогда она, вздохнув, поцеловала Мальцева в щеку, - то ли из
благодарности, то ли потому, что все же нужно было кого-нибудь поцеловать.
Старого отца уже не хотелось.
Взбираясь на свой чердак, Мальцев бормотал:
- Ну и Булониха. Вот это Булониха. Забулонила она меня, что ли?

* * *

Он не скрывал восторга. До сегодняшнего вечера французы и французские
русские были скорее тенями, чем живыми людьми. Они менялись в глазах
Мальцева в зависимости от освещения. Даже Таня, несмотря на ее явную
привязанность к нему, несмотря на ночи, была будто под мутным стеклом. А
Бриджит вот освободила его от наваждения. Он увидел в ней все, что
происходит вокруг него. Да, да, он понял: здесь люди боролись за несерьезную
жизнь. Это и был их идеал, их коммунизм. Правда, может быть, не только
поцелуй Бриджит, но и кулак того типчика помог ему понять эту простую
истину. Глаза уже переставали видеть свет за веками, как появилось желание
обнять Бриджит, прижать к себе ту, которую... которой кто-то разрешил ловить
и повторять его мысли.
Утром ветер, отделившись от стоящего на одной ноге гения, ударил
Мальцева, предупредил его с силой о неприятностях, но тот не понял.
Свободный гражданин Святослав Мальцев думал только об одном - собрать