"Владимир Рыбаков. Тавро " - читать интересную книгу автора

Приютивший его француз болгарского происхождения держал себя радушным
хозяином. Проснувшись поздно утром, Святослав бродил по трехкомнатной
квартире Тода, готовил себе в сверкающей кухне завтрак, выпивал стакан
ледяной водки, затягивался сигаретой и думал, что не может же на самом деле
честный человек обладать вот так трехкомнатной квартирой. Кроме того, Синев
как-то небрежно бросил, как в колодец, слова: "Я делаю дела". Эти слова
затаились в возрастающем недоверии Святослава к этому человеку. Вечерами
Синев приводил распутных молоденьких баб - у некоторых были расширенные
зрачки - вытаскивал из холодильника бутылки, пил и повторял время от
времени, что надо быть милым с советским гостем. Мальцев, пьянея только
телом, всматривался в Тодора - в его длинное, не лишенное смазливости лицо -
с неясной тревогой.
С наступлением ночи Синев указывал одной из девиц на Мальцева... Эти
француженки Святославу не нравились. Они кричали страстными голосами глупые
слова, называли его цыпленком, капустой... Они торопились, жадничали,
принимая любовь за взрыв, неистовство. Из их тела была изгнана нежность, без
которой страсть суха.
Утром Мальцев брезгливо отодвигался от женского тела. Уходящий Синев
хлопал его по плечу, давал денег, жизнерадостно двигался:
- Гуляй! Мне не жалко. Трать! Отдашь, когда сможешь... Так, для формы,
подпиши расписочку.
Подписанные Мальцевым бумажки он запирал в секретер.
Выйдя на улицу, Мальцев долго бродил, глядя на город и прислушиваясь к
себе. Деньги для него уже становились силой, и он не хотел с нею
расставаться. Это было удивительно, странно ново.
Мальцеву, всем его друзьям, знакомым, родным в жизни всегда недоставало
нескольких рублей: на рубашку, на еду, на бутылку. За деньгами гнались,
чтобы сразу обменять их на необходимое, потому и обыденное. Сами по себе
деньги не имели ни цены, ни силы - на них можно было обменять-купить
ограниченное число товаров. В основном, все давала или не давала власть. Те,
у которых было много денег, радовались и страдали. Купив все, что можно было
купить, и привыкнув к купленному, страдали от избытка денег, даже получестно
заработанных. Что купить? За страданием от избытка приходило страдание от
страха: власть не любит богатых, от сытости до недовольства - шаг один,
быстрый, часто незаметный. Власть считает: человек должен надеяться на
лучшую участь - не искать и не добиваться ее. Поэтому - злая судьба - могут
спросить у тебя, а не у соседа, откуда достаток. Поэтому не сосед, а ты
покатишься туда, куда Макар...
Нет, деньги не имели большой силы и не давали власти. Тут действительно
до коммунизма как будто недалеко.
Мальцев вспомнил, как в спорах с друзьями он утверждал, что на земле
существовало и существует два и только два рода власти: власть власти и
власть денег. Друзья, разумеется, считали, что должна властвовать
справедливость.
Он остановился перед уродливым зданием ЮНЕСКО, покачал головой и
излишне громко выпалил со злостью: "Потому вы все - в лагере, а я - в
Париже!"
Мальцев чувствовал, как полны силы эти сотни франков у него в кармане.
Деньги были здесь кровью жизни. О них люди говорили с почтением. Их жаждали,
не боясь, не презирая. Они могли дать спокойствие и уверенность в завтрашнем