"Вячеслав Рыбаков. Человек напротив." - читать интересную книгу автора

что Украина или, скажем, Армения - это у кого-то <у них>. Хоть в Армении и
не бывала никогда, и уж теперь не побываю... Для меня это все равно <у нас>. А
в Российском Союзе - это, наоборот, не <у нас>, а в какой-то нелепой и чужой,
нарочно выдуманной стране... Ох, как шипела на меня в свое время
факультетская демокруха: шовинистка! имперское сознание! правда же, Ася,
русский герб - Купидон? вооружен до зубов, нечем задницу прикрыть, ко всем
пристает со своей любовью...
Антон тогда еще был дома.
А теперь мне плевать и на то, что у нас, и на то, что у них. Все равно
эти сволочи что хотят, то и творят... нервов не напасешься. Им же на нас с
Антоном плевать! Так чего же мне-то за них волноваться!!
Так. Спокойно. Сходим с ума спокойно. Ну, куда?
Сейчас, надо вспомнить. Ведь я же тут, пардон, жила. Интенсивной и
регулярной жизнью. Вот это, кажется, Непокоренных. А вот оттуда я приехала.
Слева темно, там завод, который провалился, когда метро взорвалось... или
прорвалось, что для завода - совершенно все равно. А вон на той стороне -
кусты. Похоже, мне в кусты.
И потом - налево, по этому, как его... Тореза. По нормальным
русским правилам речи она должна была бы называться просто Торезовской
улицей; а это - дурацкие европейские кальки, расцветшие уже при боль-
шевиках: рю де Торез... Авеню де Навоз.
Кустики потемнее и поуединеннее, кстати, действительно не
помешали бы. Последний раз я была в сортире часов пять назад, и это уже дает
себя знать. Прежде чем идти к свету Фавора, следовало бы морально подгото-
виться. Погоди, помнится, возле кинотеатра был сортир. Забавно... кое-что все-
таки помнится. Ну что, для бешеной собаки семь верст не крюк? Все равно уже
пол-одиннадцатого, плюс еще пять минут - один черт. Конечно, следовало бы
соображать быстрее и выйти на предыдущей остановке. Ну, что сделано, то
сделано. Однако пустыня какая. На остановке еще кое-кто шевелится, а чуть в
сторону - мрак и туман. Ася перешла спящую в рыжем мареве фонарей
асфальтовую реку будто вымершего проспекта Тореза и, озираясь, пошагала к
угловатой темной глыбе кинотеатра.
Сортир действительно был - но оказался заколочен и с дамской
стороны, и с джентльменской. Вероятно, за банкротство. Как это сейчас
называется - несамоокупаемость... самонеокупаемость... Ася, стервенея,
несколько раз с нарастающей силой дернула за ручку двери - дверь даже не
шелохнулась, будто декоративная. Два проходивших поодаль парня,
прихлебывающих пиво из одинаковых бутылок совершенно одинаковыми и
одновременными движениями, одинаково загоготали, глядя на Асю. Ни раньше
ни позже их принесло, проклятых. С противоположной, джентльменской,
стороны вдруг донеслось характерное журчание - похоже, какой-то
джентльмен, не осложняя себе жизнь, зажурчал прямо снаружи. И тут этим
сволочам проще жить.
Ладно, идем до первого куста, и провались все пропадом. Ну и денек.
До дому я доберусь сегодня или нет?
Аська, ты сама этого хотела. Могла бы сразу после Александры
драпать до хаты.
Чего я там не видала... Тут все-таки - приключение. Переждав в
сторонке, пока по Тореза с шипением пронесутся одна за другой две крутые
тачки, явно превышающие допустимые в городе скорости по крайней мере