"Вячеслав Рыбаков. Дерни за веревочку" - читать интересную книгу автора

куда более реальный для него, чем мир сидящих вокруг тел и стоящих вокруг
стен. А там, в том мире, была истина...
Он глубоко вздохнул и вспомнил, кто он такой и где. Он внезапно
обнаружил, что стоит. Саднило кожу на голове, будто кто-то пытался вырвать
у него волосы. Вокруг были все, даже танцевавшие. Шут по-прежнему сидел
откинувшись, но его вечная улыбочка стаяла. Ева, запрокинув голову,
смотрела Диме в лицо - в каждом из ее глаз, бездонных от темноты, дрожало
маленькое острое пламя.
Дима сглотнул и сел, вцепился чуткими пальцами в фужер. Оказывается,
ему налили еще. Шут, наверное, позаботился. Он отпил.
- Такая сказка, - хрипло выговорил он.
Все молчали. Непонятно было, что говорить, как вообще вести себя
после такого удара. Потом Ромка, продолжая обнимать Таню за плечи, кисло
сказал:
- Лескова начитался, а впрок не пошло, французских колоний в
Архангельске вообще не было. Что губит, - он усмехнулся с превосходством;
он тоже нащупал волну, только волна была совсем иная, - что губит наших
творцов культуры, так это их вопиющая неграмотность. Болбочут - а нет,
чтоб в справочниках сперва порыться...
- А впечатление производит! - тут же встала на защиту Лидка.
- На таких же неграмотных! - отрезал Ромка, презрительно покосившись
на часовщицу. - Да будет вам известно: у русских ведьм никогда не было
хвоста! Никому в голову не пришло бы искать... А! Что ни фраза - то
путаница! Еще проверить надо, сказочник, кто тебя самого-то приворожил!
"Немецкая волна", небось? Али "Европа свободная"?
Напряжения как не бывало. Все, кроме Евы и Лидки, засмеялись
облегченно, хотя и чуть натянуто еще. Громче всех смеялся, конечно, Шут.
Он шатко встал, пошел по комнате, весь сотрясаясь, крючась, бессильно
взмахивая руками, потом просто рухнул на пол и покатился, визжаще регоча и
дрыгаясь. Ромка презрительно смотрел на него с высот сарказма, затем
отвернулся, и тогда Шут проворно подкатился к нему. Не переставая
заходиться в смехе и колотить ногами воздух - все уже стали с
беспокойством поглядывать в его сторону - Шут пихнул Ромку каблуками под
обе коленки сразу. Ромка повалился, как сноп. А Шут уже стоял над ним и
протягивал руку дружеской помощи.
- Ох, прости, задел... Право слово, так к месту сказано... Прости, я
случайно!
Ромка поднялся сам. Опять коротко глянул на Шута с презрением, сгреб
партнершу и попер плясать.
Все успокоилось. Шут изящно отряхнулся и взял Диму за руку:
- Стэнд ап, плиз, лет'с попляшем.
Дима неожиданно встал, таращась в сумрак. Его познабливало.
- Боюсь, не выйдет, - голос еще чуть хрипел.
- Фстат, сфолош! - рявкнул Шут голосом блокфюрера и сволок Диму к
затерянному в углу креслу. Гулко бухнулся. Дима опустился на подлокотник.
- И заржали молодцы, как на случке жеребцы, - пробормотал Шут
задумчиво. Дима ждал. - Друг мой, - веско, словно патриарх, проговорил Шут
из темноты. - Я потрясен, и не я один. Ваша храбрость сравнима лишь с
Дон-Кишотовой, а мастерство непревзОйденно, - он так и сказал в высоком
штиле: "непревзОйденно", а не "непревзойдЕнно". - Беда, однако, в том, что