"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

своими панами, приедешь вторично, а может, и поздно будет...
- Грозишь, гетман? - спросил Кисель.
Хмельницкий не ответил, посмотрел через плечо в окно. На дворе толпой
стояли казаки, держась за бока, смеялись. Падал легкий снежок. Гетман
отвернулся от окна.
- Так вот, на том стою и не отступлюсь, панове комиссары, - заключил
он.
- Это невозможно, невозможно, - бормотал ксендз Лентовский.
Остальные комиссары словно воды в рот набрали. Сделали перерыв, чтобы
посоветоваться. Лентовский улучил удобную минуту - генеральный писарь
стоял один у стола, наливал из графина воду в кружку. Одними губами
Лентовский беззвучно проговорил:
- Покорно прошу у пана генерального писаря личной аудиенции. Где и
когда?
Выговский повел краем глаза на ксендза, потом через открытую дверь
кинул внимательный взгляд в соседнюю комнату, где шумела старшина,
поставил графин на серебряную тарелку, напился. Ставя на стол кружку,
сказал:
- Завтра в шесть часов, первый дом за корчмой по этой улице, трижды
постучите в дверь. Спросите Гармаша. - Услыхав за спиной шаги, он
торопливо начал наливать воду в кружку. Неестественно громко предложил
ксендзу:
- Прошу вас, пан Лентовский.
Подошел Лаврин Капуста. Выговский с улыбкой сказал ему:
- В глотке пересохло, бочку воды, наверно, выпил.
- И ксендза поишь...
Лентовский дрожащей рукой поставил кружку на стол. Встретился глазами
с острым взглядом Капусты, отошел от стола.


6

На следующий день в шесть часов ксендз Лентовский подошел к двору
возле корчмы. Высокий забор отгораживал от улицы дом с тремя трубами. За
воротами ворчали собаки. Ксендза, видимо, ожидали. Едва постучался в
калитку, ее сразу открыли. Войдя во двор, Лентовский пошел вслед за
человеком в куцем кафтане. Человек, несмотря на свою полноту, ступал легко
и быстро, и ксендз еле поспевал за ним.
Вошли в большую, чисто прибранную горницу. Кресла с высокими
спинками, обтянутые желтой дамасской кожей, стояли вдоль стен. В углу на
шкафу золотые стрелки затейливых французских часов показывали без пяти
шесть.
- Прошу садиться, - сказал человек тонким голосом, странно не
соответствовавшим его тучной комплекции. Он пододвинул кресло к столу, на
котором под белой салфеткой виднелись серебряные вазы и кубки, и,
спохватившись, добавил: - Да, я еще не отрекомендовался вашей милости.
Гармаш. - Поклонился и сразу заговорил о другом:
- Нравятся пану ксендзу часы? Вещь знаменитая, купил в Кракове два
года назад, когда еще спокойно и тихо было. Теперь как в тот Краков
поедешь? А вы, небось, думали: награбил. Ох, ох, пан ксендз, вы всех нас,