"Илья Рясной. Дурдом" - читать интересную книгу автора

дверь. - Я ждал вас, товарищ...
Комната была обставлена скудно и бедно. В ней среди бумажного мусора
возвышались три грубых стула и не менее грубый корявый стол, на котором
располагалась древняя машинка "Ундервуд". Рядом с машинкой были навалены
стопки испечатанных листков. Длинные кривые полки ломились от груд
беспорядочно набросанных книг и журналов. Раскладушка была аккуратно
застлана серым одеялом - такие выдают в каптерке в военно-строительных
частях и дисциплинарных батальонах. На выкрашенной в болотно-зеленой цвет
стене висел детекторный приемник.
Зато в углу стояли роскошный телевизор "Панасоник" - тот самый, с
плоским экраном, "мечта всей вашей жизни", и видеомагнитофон
"Сони-трилоджик", тоже тот самый, из разряда рекламной мечты.
Я прошел в комнату, огляделся.
- Вы с ума сошли! - Шлагбаум схватил меня за рукав и резко вытащил в
коридор, оставив там в полной растерянности.
Он метнулся в комнату, задернул там плотные шторы, после чего там
стало темно, как в фотолаборатории. Затем зажег тусклую желтую лампочку в
самодельной настольной лампе.
- Теперь можете проходить... Как вы неосторожны.
В Лондоне совсем забыли о конспирации?
- Почему в Лондоне? - поинтересовался я.
- Ах, вы не из Лондона. Цюрих? Париж? Я пожал плечами и издал
маловразумительное восклицание, которое можно было расценить как согласие.
- Ах, Париж, - закатил глаза Шлагбаум. - Я был там много раз. С
Мартовым мы издавали там газету ' "Новое слово". Это были хорошие времена.
Мы были молоды и наивны, - он вздохнул и неожиданно схватил обеими руками
мою кисть, встряхнул в горячем дружеском приветствии. Пальцы у него были
тонкие, . как прутики, крепкие и цепкие, как крючья монтерской кошки.
- Я уважаю ваш поступок, товарищ! - возбужденно воскликнул он.
- Ну...
- Не скромничайте, - он отпустил мою руку и забегал по комнате,
сопровождая свою горячую речь яростной жестикуляцией. - Горлопаны,
безответственные демагоги и соглашатели на уютных конспиративных квартирах
на Западе в узком кругу дерут глотки о благе народа, хотя они страшно
далеки от этого самого народа. Время слов кануло в Лету. На дворе время
действия! Действия жестокого, решительного! - он вскипал моментально, как
вода в электрическом чайнике "Тефаль", и мгновенно охлаждался, как индейка
в морозильной камере "Электролюкс". Неожиданно спокойно он осведомился:
- Вы, наверное, ничего с дороги не ели?
- Спасибо, я не голоден.
- Не скромничайте. Хотя бы отведайте чайку. Нашего. Сибирского.
Шлагбаум исчез на кухне, а я примостился на стуле, с которого
переложил на стол пачку отпечатанных на "Ундервуде" страниц.
Минут пятнадцать он шуршал там, гремел посудой, передвигал какие-то
тяжести. Мне стало скучно, и я начал рассматривать книги. Они все без
исключения были посвящены политике. Труды Маркса-Энгельса, Ленина,
Плеханова, Каутского, Гитлера, Черчилля. Труды деятелей времен нынешних.
Воспоминания бывшего председателя весьма серьезного ведомства - "Как
я продал КГБ". "Исповедь на трезвую голову" - это перо деятеля повыше.
Валерия Стародомская - "Моя борьба". "Юридическое обеспечение